Какой там колокол! Все, что мне нужно, это даже не три мегатонны плутония, а… три таблетки «Алка-Зельтцер». Провинциальный вокзалец был пустым и светлым — летнее утро светилось сквозь непромытые окна. Старинный паровозик дремал на постаменте, и его спящее лицо было болезненно-чинным, как у крейсера «Аврора». Мы сидели в жестких стульях с фанерными спинками и думали, где найти денег на обратный билет до Москвы. А Мстислав не сидел и не думал. Он поморщился и, прижимая ладонь к животу, пошел в противоположный конец вокзала — ну, всякое бывает с людьми, тут понимание нужно. По пути он стянул с газетного прилавка тоненькую четвертушку районной «Зари Заполярья» (три рубля за экземпляр) и, свернув ее в трубочку, болезненно удалился.
Его не было минут пять. Наконец Данила, оторвав плоские ладони от лица, вгляделся в дальний угол здания и удивленно двинул бровью: Мстислав приближался стремительно, расталкивая старушек, юрко путавшихся под ногами, — русые волосы необычно растрепаны, влажные татарские глаза (подарок покойной бабушки) глядят ненормально. Еще мгновенье — и он рядом: молча, не моргая, протягивает обрывок заполярной газетки.
Кратковременная схватка с Алексисом (четыре кадра из регби) — и я побеждаю: в руках расправляется неприлично помятый кусок газетной передовицы. Сразу — жирный заголовок с обкусанными буквами на конце:
«КОМУ МЕШАЕТ МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДН…»
Еще прыжок в сторону — подальше от жестких пальцев Данилы, тянущихся к моей бумажке, и читаем — скорей, прыгая по абзацам:
«…Возрождение религиозного самосознания не должно привести к средневековому наступлению на музейные комплексы»…
Дальше, быстрее:
«…Вопрос о передаче Русской Православной Церкви комплекса зданий историко-архитектурного заповедника Спасо-Челобитьевского монастыря не может быть решен положительно до тех пор, пока…»
Все это неинтересно — дальше! —
«…о невозможности сохранения здания в условиях ежедневной эксплуатации во время церковных служб»…
Мимо! — ага, вот:
«бесценный музейный экспонат, шитое золотом покрывало с мощами местного святого было передано храму еще в прошлом году, а теперь…»
«…теперь решается вопрос о судьбе уникальной находки, обнаруженной два месяца назад в старом русле реки Супонь — речь идет о серебряном колоколе работы неизвестного мастера XVI века»…
* * *
Здесь начинается Древнерусская Игра. Слышите шум? Он приближается, поэтому спешу объясниться. Прежде чем читатель перевернет эту страницу, ему придется сделать выбор. Если тебе плохо с нами, добрый читатель, — не уходи. Если тебе неуютно с нами, всегда помни: это не более чем сказка. Просто игра: в любой момент можно закрыть книгу, и строки исчезнут, и Русь оставит тебя в покое. Если мы тебе чужие, не верь ни единому слову. Помни, что в природе не бывает серебряных колоколов. Повторяй себе, что история не движется вспять. Убеждайся, что прежнюю, колокольную родину уже не вернуть. Если ты поморщился в середине предыдущей фразы, прошу тебя: не доверяй глупым северным легендам. Потому что, поверив старому Евсеичу хоть на миг, ты попадаешь в ловушку, в русскую западню: ты уже не просто читатель, а… действующее лицо будущих томов этой книги. Согласившись с нами, ты принимаешь правила этой Игры — а ведь это не «просто игра» и, уж конечно, никакая не сказка. Открою тебе секрет: удар колокола не возвращает древнюю, былинную Русь ДЛЯ ВСЕХ. Он дарит ее только тому, кто поверил… Берегись, игрок: не вышло бы так, что в тот самый момент, когда ты вдруг почувствуешь реальность возвращенной истории, какой-нибудь идиот под Кандалакшей ударит в серебряный колокол, и…
