Массовый исход серверной нечисти из городишка означал, что город попросту выпал из Великой Волшебной Вязи. Между тем выяснилось, что происходящее на съезде интересует не только меня, великого Траяна Держателя. В пригородных лесах Жиробрега (новое названо: г. Великие Сиськи) толпились толпы конкурирующих наблюдателей — Сварожьи дивы, Мокошины старухи, Стожаровы волки, Стрибожьи внуки… Однако никто не дерзал пересечь границы города. Волки досадующе щелкали зубами, железные вороны раздраженно сквозили в тумане между деревьями, со злости срезая верхушки сосен. Мои вилы тоже грустно порхали с ветки на ветку, в бессильной тоске взирая на бревенчатые стены княжьего гостинца, светлевшие вдали над крышами посада. Вила Саке попыталась проникнуть туда, притворившись крупной сиамской кошкой. Тщетно. У девочки разболелась голова и едва не отнялись крылья — пришлось отпаивать ребенка-ниндзя особым сортом Опорьевского пива (по вкусу напоминающим известную японскую марку «Саппоро»).
И все-таки не терпелось разузнать, что творится на съезде. Я послал эскадрилью разведывательных пчел. Будучи существами неволшебными, они беспрепятственно проникли на территорию княжеского терема — но… почему-то сразу (все до единой!) слетелись на ладонь к какому-то седобородому старику по имени Посух. Столетний старичок обретался при Каширине и, судя по всему, был могучим пасечником. Во всяком случае, я своих пчел больше не видел. Видимо, они переселились в ульи старого Посуха и теперь гонят мед на кухню Даньки Каширина.
Несмотря на недостаток информации, я понял главное: делегаты Жиробрегского съезда мыслят в правильном направлении. Бисер (он же разбойник Мстиславка Лыкович), Старцев (князь Алексиос Геурон Вышградский), Каширин (Данька-вогник, богатырь Казарин из Морома) и алыберский царь Леванид (он же алыберский «купец» Саул) — все они сговорились выступать против Чурилы! Действительно, заседание в горнице княжьего терема в Жиробреге началось с разговора о нашествии на Русь Чурилы сына Пленковича, молодого посланца мрачного азиатского Востока с его холодными верованиями и устоями, символически обобщенными в образе вавилонско-тибетского «черна-холодна камня Илитора»[53].
* * *
— Прежнее, языческое славянство так или иначе нуждается в новом порядке, в новом устройстве жизни, — сказал, поднимаясь с места, алыберский царь Леванид, уже скинувший позорный костюм купца и облачившийся в дорогой парчовый халат. — Сегодняшняя Русь безалаберна, то есть беспорядочна. Нужен новый алабер… говоря вашим языком, «алатырь» — краеугольный камень основания новой веры и новой власти. На земле есть всего четыре миропорядка, четыре камня Алатыря. И самый страшный из них, самый холодный и черный — таков Илитор, камень Кабала. Именно его несет на Русь азиатский демон Чурила. Точнее — Курила, от слова «курить» — приносить жертву демонским идолам Вавилона. Спасти славянство от этого Чурова миропорядка — наша общая и первоочередная задача. Ради этого я и привез к вам мои последние камнеметы, гордое оружие древней Алыберии…
