сочинила, не испытывая ни малейших сомнений? И кстати, какая роль была отведена Бенагуру? Быть может, он теперь выпадал из замыслов
глайфы? Чем бы ни было то, что прошло через субъективные чувства троих, оно вывело Бенагура из равновесия и сделало его бесполезным для
глайфы.Вполне возможно, что глайфа включила Нуоли и Бенагура в число приглашенных просто для того, чтобы Рамстан не был изобличен как единственный имевший возможность совершить похищение. Подозрение падало и на них. Если так, то глайфа просчиталась. Подозрения не коснулись ни Бенагура, ни Нуоли.
Рамстан вошел в кабинет доктора Ху. При виде капитана Ху поднялась из-за своего стола.
— Садитесь, Джулия, — сказал Рамстан Он использовал имя Ху как знак того, что формальности тут неуместны.
Рамстан сделал знак, и из палубы выросло кресло. Он сел и после нескольких секунд молчания спросил:
— Ну и что?
Ху не смотрела на Рамстана.
— Коммодор Бенагур утверждает, что вы похитили у тенолт глайфу.
«Теперь все открылось, — подумал Рамстан. — Нет, на самом деле нет. Возможно, Бенагур и Ху не скажут остальным».
— Вы проверяли его на детекторе лжи?
— Да, конечно. Детектор подтвердил: Бенагур думает, что говорит правду.
— В таком случае он псих, — хмыкнул Рамстан.
Ху помолчала в нерешительности, а потом посмотрела в глаза Рамстану:
— Его обвинения должны быть проверены. Рамстан вскочил с кресла, воскликнув:
— Что-о?!
Ху развела руками и пожала плечами:
— Он собирается выдвинуть против вас официальное обвинение.
Рамстан сел и закусил губы.
— Я не могу позволить этого. Мы находимся в чрезвычайно сложной и опасной ситуации. Толтийский корабль… ужасное разрушение Валиска… нет. Все нормальные процедуры должны быть приостановлены.
— Вы не позволите Бенагуру выдвинуть обвинения?
— Я не могу сейчас дать на это разрешения. Только после того, как мы окажемся вне опасности.
Рамстан подался вперед — плечи напряжены, кулаки сжаты.
— Послушайте. Если Бенагур действительно проявляет признаки психического заболевания, то нет нужды заносить его нелепые обвинения в официальные документы.
— У него действительно наблюдается некоторое расстройство, но это отнюдь не то же самое, что душевная болезнь.
Рамстан откинулся назад и произнес с легкой улыбкой:
— А не обвинял ли он меня заодно в неверии в Бога?
— Нет. Об этом он ничего не сказал. А почему он должен был это сделать?
— Совсем недавно, на берегу, он бросил и такое обвинение. Кажется, он думал, что это заставит меня чувствовать себя преступником, действительно виновным в похищении
