— Я повторяю свой вопрос: зачем вы пришли сюда?
Бенагур выпрямился, поморщившись.
— Я хотел поговорить с вами наедине. — Да?
— Вы знаете, о чем, — тихо произнес Бенагур.
— Скажите мне, — мягко промолвил Рамстан.
— Я хотел, в частности, услышать ваши объяснения, прежде чем предпринять какие-либо действия. Конечно, если должен буду их предпринять. Надеюсь, что нет.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил Рамстан. — Это звучит так, будто вы намерены выдвинуть против меня обвинения. Это так?
— Зачем вы вызвали морских пехотинцев? Вы собираетесь арестовать меня?
— Вы по-прежнему уклоняетесь от ответов на мои вопросы. Я решил, что вас необходимо препроводить в лазарет. Трудно сказать, как скоро споры подействуют на вас. Возможно, вы даже…
— Что?
— Будете доставлены туда силой. Для вашего же блага.
— Уверен, что так и будет! — вскричал Бенагур. — Конечно!
Послушайте! Я был встревожен — и смущен — вашим странным поведением на Толте. Вы исчезли с корабля на некоторое время. Неожиданно вы явились, словно вор в ночи, притащили что-то в сумке и закричали, что корабль должен немедленно стартовать. И ни одного слова объяснения. Никто не осмелился спросить вас, что было в сумке. Но можете мне поверить, все только об этом и говорили. И с тех пор я ни разу не спал спокойно.
— «Словно вор в ночи», — повторил его слова Рамстан. — Ну, выкладывайте! Что именно вы подозреваете?
Лицо его не выражало ничего, но сердце колотилось, словно пойманный зверь, пытающийся вырваться из клетки, а все тело покрылось потом.
— Я не хочу делать этого, капитан! Именно поэтому я пришел сюда, чтобы мы могли поговорить наедине и обсудить этот вопрос без ведома экипажа. Возможно, еще не поздно исправить положение. Может быть, нам вернуться на Толт и просто оставить это там, а самим улететь и надеяться, что тенолт будут так счастливы получить это назад, что оставят нас в покое?
— Что — «это»? — спросил Рамстан.
Лицо Бенагура приобрело малиновый оттенок. Он трясся так, словно все его кости крошились в порошок. Рамстан видел Бенагура в гневе, но никогда не видел его в страхе. Или он не так понял его чувства? И это не страх, а ярость?
— Это, это! — кричал Бенагур. — Вы знаете, что это! Глайфа! Глайфа! Толтийский идол!
— Вы обвиняете меня в похищении глайфы? — переспросил Рамстан. Спокойствие, прозвучавшее в этих словах, удивило его самого.
— Я не обвиняю вас! — сказал Бенагур. — Я говорю о том, что знаю я и знаете вы!
— Я полагаю, что вы успели надышаться спор и до сегодняшнего вечера. Иначе как можно расценивать ваши дикие обвинения?
