Череп чуть подвинулся, устраиваясь поудобнее, и сдавленно охнул – нога отозвалась резкой болью. «Да, хорошо бы, чтобы этот пацан еще и в медицине разбирался влегкую», – продумал он.
Через несколько минут с той стороны, в которую пошел Колыма, раздался негромкий шорох. Вскоре из-за деревьев показалась черная тень.
– Андрюха! Пошли, все в порядке! – раздался голос Колымы.
Череп встал с земли, подошел к корешу.
– На месте твой пацан? – спросил он Колыму.
– На месте. Меня признал, помочь согласен. Пошли! – Колыма шагнул вперед, и Череп последовал за ним.
– Слышь, Колян, а что этот пацан в тайге делает?
– Как что? Живет.
– А почему в лесу-то?
– Увидишь, – негромко хмыкнул в ответ Колыма. – Если хочешь, у него самого спроси – вон он.
Череп поднял голову и посмотрел вперед. Сначала он ничего не увидел, но через секунду от одного из деревьев отделился темный силуэт и шагнул навстречу блатным. Двигался он совершенно бесшумно, словно призрак.
– Вот, Нэхату, это Андрюха, кореш мой, – негромко сказал Колыма, обращаясь к приближающемуся. – И ты, Андрюха, знакомься – это Нэхату, хороший человек.
– Здравствуй, Андрей, – голос у вышедшего навстречу блатным человека, которого Колыма назвал Нэхату, был негромким и с небольшим, но явственным акцентом. Нэхату сделал еще два шага навстречу и протянул Черепу руку.
«Ни фига себе! Это ж нерусский! – промелькнуло в голове у блатного. – Чукча какой-то!»
Нерусских Череп не любил и не понимал. Но, разумеется, сейчас момент для того, чтобы эти чувства показывать, был не очень подходящий. В конце концов, если этот человек может помочь с деньгами и документами, то какая разница, желтая у него рожа или белая?
– Здравствуй, Нэхату, – сказал Череп, пожимая протянутую ему руку.
* * *
Старейшина якутов привел блатных к себе в дом и первым делом принялся накрывать на стол. Старику помогала средних лет женщина и два молчаливых подростка лет четырнадцати. Заговаривать с гостями они не пытались, и блатные уже через минуту-другую практически перестали обращать на них внимание.
«Нехило они тут устроились, – подумал Череп, глядя на появляющуюся на столе копченую медвежатину, прасол из нельмы и горбуши, жареных куропаток, еще пару сортов какого-то мяса, которого он сразу не распознал. – В кабаке за такие разносолы лавэ отвалить пришлось бы немерено, а он так вот, запросто». На столе тем временем появились какие-то лепешки – как объяснил потом Колыма, эти лепешки заменяли якутам хлеб, миска с таежной ягодой, еще одна с солеными грибами.
