Правда, тут же говорится уже о двадцати четырех пресвитерах, двенадцать из которых «одесную», а двенадцать — «ошуюю» (δώδεκα εξ δεξιών και δώδεκα εξ ευωνύμων); первые, получая от Архангелов чаши (τας φιάλας), совершают приношение Владыке (προσφέρουσαι τω δεσπότη), а вторые — внимательно следят за сонмом Ангелов (или: «внимают сонму Ангелов»; фраза: έπέχουσι των αγγέλων предполагает несколько вариантов перевода и толкования). Пресвитеры должны быть людьми преклонного (или зрелого) возраста (ήδη κεχρονικότας επί τω κοσμώ; в сирийском переводе: «отделившимися от мира» — separated from the world), воздерживающимися от брачного сожития, щедрыми к братиям, сотаинниками и соратниками епископа (συμμύσ τας του επισκόπου και συνεπιμάχους). Те из них, которые «одесную», имеют попечение об епископах в алтаре (προνοήσονται των επισκόπων προς το θυσιαστήριον), а те, которые «ошуюю», заботятся о верующем народе (του πλήθους), дабы соблюдалось при богослужении благочиние и порядок. Далее определяются качества, необходимые для чтеца («анагноста»): ему нельзя быть острым на язык (γλωσσοκόπος), балагуром (γελωτολόγος), пьяницей и т. д.; наоборот, он должен отличаться многими добродетелями, например, при воскресных богослужениях первым приходить в храм; должен быть способным понятно излагать прочитанные им речения Священного Писания (так мы понимаем слово διηγητικός). Ибо чтец трудится на ниве Евангелистов (ευαγγελιστών τόπον έργάζεσθαι), а поэтому обязан «наполнять уши не разумеющего [грамоты]» (έμπιπλων ώτα μη νοοΰντος) смыслом записанных глаголов Божиих. В данных рассуждениях можно увидеть ясный намек на тот факт, что в некоторых первохристианских общинах служение чтецов предполагало задачу и проповеди, и толкования Священного Писания. Затем в «Канонах» говорится о поставлении трех диаконов, добрые качества которых должны быть засвидетельствованы всем верующим народом. Они обязаны быть единобрачными, желательно имеющими детей (τεκνοτρόφοι), мирными, негневливыми, радушно принимающими не только богатых, но и бедных, не употребляющими много вина и т. п.
В связи с этими главами «Канонов», как говорилось, у исследователей возникает множество вопросов. Один из них, например, ставится следующим образом: как община, в которой не набирается и двенадцати взрослых мужчин, способных подать голос при выборе епископа, могла позволить себе роскошь содержать столь большой клир, включающий, помимо епископа, трех пресвитеров, чтеца и трех диаконов? (Vileia A. La condition collegiale des pretres au Hie siecle. — Paris, 1971. p. 166). Ответить можно только предположительно: число 12 здесь, имея символическое значение (двенадцать Апостолов, двенадцать колен Израиля), обозначало тех взрослых членов местной церкви (причем, только мужского пола), которые должны были пользоваться самым высоким авторитетом у остальных верующих, чтобы снискать честь — участвовать в столь важном деле, как избрание епископа (Faivre A. Le texte grec, p. 38). Однако сама символичность указанного числа предполагает и другие решения этой проблемы. Далее возникает вопрос в связи с еще одним числом — двадцати четырех пресвитеров. Оно явно навеяно образом двадцати четырех старцев «Апокалипсиса» (Откр 4:4 и 10) и также имеет явно символический характер. Насколько данное число отражало адекватно земную реальность — проблема, еще требующая своего решения. На наш взгляд, эту символику вряд ли следует понимать в буквальном смысле: в общине могло быть и два пресвитера, один из которых исполнял служение всех пресвитеров, находящихся «одесную», а другой — тех, которые «ошуюю». Третий вопрос: почему в рассматриваемом памятнике то говорится об одном епископе, то понятие «епископ» употребляется во множественном числе? — Подразумевается ли здесь наличие несколь{с. 39}ких епископов в одной общине (из которых один был «первым епископом»), или же речь идет о сослужении епископа данной церкви и посещающих его архиереев из других церквей? На наш взгляд, более вероятно второе предположение, хотя не исключаются и другие решения этого вопроса.
