– Я никогда не слышал о фамильных знаках.
– Это неудивительно. Вся информация о предках передается только устно. В Ромуланской империи любые записи, портреты или голограммы, которые рассказывают о предках, караются законом.
– Почему же ты не стерла знаки, если это так опасно? В качестве напоминания?
– Я не хочу забывать о том времени, как не хочу забыть о мистере Споке. Я живу этими воспоминаниями, даже если они очень горьки. Кроме того, знак еще может пригодиться.
– Для чего? – окончательно проснулся Дэвид.
– Случись мне встретить своего ромуланского родителя, знак будет абсолютным доказательством нашего родства.
– Но ты же не хочешь знать ни о ком из своих родителей.
– Фамильный знак позволит потребовать определенные права, – объяснила Саавик. – Я бы не упустила случая вызвать кого-нибудь из своей семьи по ромуланской линии на смертельную дуэль.
– Дуэль?!
– Да. Как еще я могу отомстить за свое исковерканное детство, за родителя-вулканца, несомненно, погибшего при моем рождении?
Дэвид лежал, боясь шевельнуться, поражаясь глубине ненависти своей подруги.
– Никогда не думал, что вулканцы так мстительны. Значит, око за око?
– Но я не чистокровная вулканка.
– А не легче и не безопаснее… не знаю… например, потребовать от ромуланцев компенсацию за моральный ущерб? – спросил Дэвид и сам удивился своей наивности.
– Не говори ерунды. Кто, где и когда будет этим заниматься? Какой суд примет это дело? Истец есть, но где искать ответчика? Кто он? Некий ромуланец без адреса и имени? – Саавик громко рассмеялась. – Цивилизованный ты мой! Прав был мистер Спок: я должна идти своим путем.
Дэвид почувствовал себя уязвленным и убрал ладонь с горячего тела Саавик.
– Не принимай все так близко к сердцу, – женщина нежно погладила Дэвида по гладкой щеке. – Вряд ли я нарушу покой Ромуланской империи в поисках своего родителя. К тому же вероятность такой встречи слишком ничтожна.
– Догадываюсь, – воспрянул духом Дэвид. – Федерация находится с Ромуланской империей в отношениях «ни войны, ни мира». Какие уж тут судебные иски!
Саавик положила руку Дэвида на шрамы, покрывающие ее плечо.
– Приятно, когда ты дотрагиваешься холодной рукой.
– Скажи, Саавик, а ты уже родилась с этим знаком, или это татуировка?
– Это выжженное клеймо.
– Клеймо?!
– Его выжигают сразу же после рождения.
– Боже, какая ужасная пытка для младенца! Хорошо, что ты не помнишь об этом.
– Почему ты думаешь, что я не помню?
– Ты хочешь сказать, что помнишь первые часы своей жизни? – не поверил Дэвид.
