– Я просто занимался своими делами.
Зулу хмыкнул недоверчиво:
– Ты знаешь, весь смысл наличия у начальника подчиненных состоит в том, чтобы они продолжали делать его работу, даже когда он отдыхает. Или старшим офицерам повышают рейтинг эффективности в случае, если они работают до тех пор, пока не заснут?
Последние слова Чехову показались невыносимо обидными. Он с трудом подавил желание отшвырнуть коробку к стене.
– Зулу, иди к себе!
– Эй...
– Уходи отсюда!
Чехов услышал, как рулевой заерзал на стуле. Ему показалось далее, что Зулу намерен последовать его просьбе и оставить его одного. Однако вместо этого послышался звук закрывающейся двери в дежурное помещение, и Зулу спокойно, с расстановкой, произнес:
– У тебя все в порядке?
– Я уже зака...
– Смотри на меня!
Чехов замер, держа в руке цветочную веточку, не найдя в коробке места, где цветы могли бы уместиться без риска оказаться поврежденными. Наконец, положив ее на фотографии, он повернулся лицом к Зулу.
Рулевой всегда изумлял Чехова тем, с какой энергией и желанием интересовался всем на свете. В этом проявлялась присущая только ему какая-то сверхчеловеческая способность, помогавшая всего за пару недель добиться успехов в освоении нового увлечения и наделившая его талантом пилотировать звездолет лучше любого из коллег. Однако эта же способность делала Зулу совершенно невыносимым, когда дело касалось личных взаимоотношений.
– Павел, что с тобой случилось? – Чехов отвернулся в сторону, чтобы спрятаться от прямого выжидающего взгляда Зулу.
– Просто слишком много на меня обрушилось с тех пор, как произошла эта трагедия. Вот и все.
И тут он совершил ошибку, отважившись наконец взглянуть на Зулу, чтобы убедиться, что его уловка удалась. В результате вся его выдержка расползлась на клочья, словно туман под свежими порывами ветра. Черт бы побрал этого Зулу! Если бы не их давняя дружба, Чехов, наверное, возненавидел бы этого человека.
– Эх, Зулу! Знал бы ты, как я устал, – выдохнул лейтенант, опускаясь на стул рядом.
– Ну так иди и отдохни! – посоветовал Зулу, с недоумением пожимая плечами и показывая, что ему совершенно нечего добавить к этому.
Чехов наклонился вперед и опустил лицо в ладони. Неожиданно оказалось, что для него даже просто сидеть выпрямившись чересчур утомительно.
Хотелось только одного – чтобы побыстрее прошли часы, отведенные на сон, и он мог вновь возвратиться к своим попыткам решить проблемы, которые сам еще не мог четко определить.
