И сейчас было то же самое. Зинаида нервно передернула плечами и присоединилась к остальным, собравшимся у дисплея компьютера.
– «Генезис» уже готов, – сказала она Кэрол, – Девид и Джедда ждут тебя.
Ее брови были изящными и выразительными, как крылья птицы, а ресницы – длинными и густыми. Глаза у нее были голубыми, как карбункулы, с серебристыми прожилками – самые красивые глаза, которые Дэл видел на своем веку.
– Спасибо, Зинаида, – ответила Кэрол, – мы сейчас заканчиваем. Ну, а потом, нам остается только ждать.
Она покинула лабораторию. Дэл знал, что она все еще надеялась на то, что «Уверенного» отзовут. Если бы это случилось, им не понадобилось бы стирать память компьютера.
Если же этого не произойдет, то они решили уничтожить все прежде, чем бежать, – выбросить баллоны с жидким водородом в открытый космос откупоренными. Приборы на борту работали только при сверхнизких температурах – при комнатной температуре они моментально разрушались, а на восстановление ушли бы годы.
Ян, стюард экипажа, вошел через минуту после ухода Кэрол.
– Йоши спрашивает, что вам принести поесть.
Йоши, повар, отложил свой отъезд до тех пор, пока все сотрудники станции не вернутся из отпуска. Он был убежден, что ученые обязательно погубят себя пищевым отравлением, если их оставить без бдительного присмотра.
– Я думаю, ему незачем волноваться, – сказал Дэл.
– Да, но вы же знаете Йоши, – добродушно ответил Ян.
– Как насчет «сашими»?
– Угу, – согласился Вэнс.
– Наверное Йоши имел в виду фрукты, булочки и кофе.
– Ян, зачем он тогда послал тебя узнать наше мнение, если он уже все решил сам?
– Не знаю. Вы так озабочены всеми этими событиями. Вы знаете, сколько мы еще будем торчать здесь? Когда мы собираемся?
– Может быть, и скоро.
– Передай Йоши, что мы бы заказали «пеммикан».
– Нет, черт побери! – выругался Ян. – Если я это ему скажу, он еще, пожалуй, станет это готовить, а это похуже «сашими»!
Когда за Яном затворилась дверь, Дэл налил себе чашку кофе, вернулся в свой кабинет и стал проверять бортовой журнал. Впервые с тех пор, как он пришел в лабораторию, поверхность его письменного стола была совершенно чиста. Кабинет казался пустым и заброшенным. Один только листок бумаги, исписанный каллиграфическим почерком и заключенный в рамку, оставался на стене. Незачем было убирать его оттуда и, наверное, было бы глупо забрать его с собой.
Дэл, будто впервые в жизни, прочел его:
Что знаю пять верных примет,
И если вы станете снарков искать,
