– Канг, – сказал Ибрак, широкоплечий мужчина с длинными седыми волосами, которые ниспадали вокруг его плеч, и густыми усами.
Молодой воин ударил себя кулаком по левой стороне груди чуть выше его сердец.
– Мой капитан.
Ибрак уставился на него из-под выдающихся надбровных дуг.
– Мне стало известно, что ты задавал вопросы своему начальнику, – сказал он.
Канг выпрямился.
– Да.
Губы командующего скривились под его усами.росынравится путешествовать по территории Федерации в задании, о котором ты ничего не знаешь, –
– И ты дал понять, что тебе не нравится путешествовать по территории Федерации в миссии, о которой ты ничего не знаешь, – сказал он.
– Верно, – ответил Канг.
– И ты хочешь, чтобы тебя допустили к тайне.
– Снова верно, – признал Канг.
Ибрак наклонился вперед в своем кресле, и его губы вздернулись, обнажая зубы.
– И кто ты такой, чтобы выдвигать такие требования? – прорычал он, и его голос эхом прокатился от переборки к переборке. – Кто дал тебе такое право?
Молодой клингон стоял на своем.
– Я Канг, – спокойно ответил он, – сын К’найя, и я ни у кого не спрашиваю разрешения, когда попираются мои права воина.
– Права? – выплюнул капитан, голосом полным презрения. – О каких правах ты говоришь?
Канг не отступал.
– Воин должен держать свою честь превыше всего, – настаивал он, – даже выше чем хищник, который кружит в небесах. Но как он может знать, следует ли он дорогой чести, если его цели окутаны тайной?
Ибрак вскинул свой подбородок.
– Другими словами ты не доверяешь моим мотивам? Ты думаешь, что я сговариваюсь с Федерацией?
– Я никому не доверяю, – сказал Канг. – До тех пор пока мне не предоставят факты.
– Тебе, – насмехался коммандер, – тому кто ненамного старше сопливого ребенка? – Он ударил своим огромным, исеченным шрамами кулаком по подлокотнику всего в полудюйме от своего оружия. – И ты хочешь быть посвященным в то, о чем говорят на совещании с капитаном?
Молодой воин почувствовал вспышку справедливого гнева.
– Я не ребенок, – угрожающе прорычал он. – Я воин, мой лорд. И если у вас есть хоть какие-то сомнения в этом…
Ибрак поднял руку, призывая к тишине. Он мгновение сверлил Канга взглядом. А потом сделал то, что застало молодого клингона врасплох. Он откинул назад свою седоволосую голову, и расхохотался.
Это был громкий, глубокий смех, который прокатился от одной стены комнаты до другой, наполняя место дикой радостью. Канг колебался, не зная что ему делать.
– Вы смеетесь надо мной? – спросил он.
