Насколько Митчелл его знал, Кирк всегда был слишком серьезен. И каждый раз когда казалось, что этот парень немного расслабился, он делал что-то, чтобы окончательно продемонстрировать, что он все еще тот же самый консерватор, каким был всегда.
Первым желанием Митчелла было обнять Кирка за плечи и представить лейтенанта старшим офицерам. Однако это была работа капитана Одженталера, и последнее что хотел сделать Митчелл, так это наступить на пятки своего командира.
– Лейтенант Кирк, – сказал капитан, – разрешите представить моих офицеров. – Мой первый помощник, коммандер Акира Хирота.
Хирота кивнул головой.
– Добро пожаловать на «Конституцию», лейтенант. Буду рад работать с вами.
– Аналогично, сэр, – ответил Кирк.
Одженталлер продолжил.
– А это, – указал он, – Кристина Веласкес, начальник медицинской службы.
Доктор была хрупкой женщиной с длинными темными волосами и ярко-синими глазами, которая до этого момента оставалась на перефирии их беседы. Она тепло улыбнлась вновь прибывшему.
– Я о вас много слышала, мистер Кирк. Мистер Митчелл об этом позаботился.
Кирк наградил старшего медика наклоном головы.
– Я тоже рад с вами познакомиться, доктор.
Затем капитан представил лейтенанта Линча, офицера по науке, шефа Гейнора, который отвечал за безопасность на корабле. Гейнор был бочкообразным могучим мужчиной. Как и Веласкес до этого момента он держался в стороне.
– Рад с вами познакомиться, сказал Линч.
– Аналогично, – пробормотал Гейнор.
Кирк ответил так, как и ожидал Митчелл – вежливо и немногословно – но он казался необычайно сдержанным даже для зануды. Наверное парень немного нервничает, подумал про себя Митчелл. Ну конесно же. Ведь это его первое назначение на место второго офицера звездолета, и он хочет этим воспользоваться по максимуму.
– А это, – сказал Одженталер, прокладывая путь через комнату, – Анита Джанковски, главный инженер «Конституции». А рядом с ней мистер Боррик, наш офицер по связи.
Боррик был дедриксом, одним из первых инопланетян, с которым пришлось служить Митчеллу. В соответствии с традицией своего народа, он наклонил свою удлиненную полосатую голову и протянул свои тонкие руки ладонями вверх – в знак мира и дружбы. Джанковски была менее формальной.
– Рада встретить вас на борту, – сказала она.
– Рад оказаться на борту, – ответил он.
Но в его голосе не было никакого реального оживления. Он казался безучастным почти на грани равнодушия. Капитан должно быть этого не заметил, потому что он продолжил представление.
