Когда он вошел, он услышал звуки человеческой любви, что сказало ему, что уединение было все еще уважаемо в этой части корабля. Он быстро прошел дальше, желая, чтобы его слух не был так остр в моменты вроде этого, чтобы ничего не отвлекало его. Он прошел мимо двух дверей, имеющих символ бесконечности, что резервировало их исключительно для медитации, но обе комнаты были заняты. Хорошо. Странно, как земные виды регулярно нуждались в отдыхе даже не в стрессовых ситуациях – результат, несомненно, потери энергии, которую они ежеминутно глупо тратили на эмоциональные банальности.
Отлично! Здесь был незанятый альков с широким круглым наблюдательным портом. Он закрыл за собой дверь и в темноте коснулся кнопки блокиратора на защитной оболочке наблюдательного порта. Он встал на колени в вулканской манере, расслабляя свое физическое тело, чтобы не допустить шесть своих первичных чувств в сознание.
Он смотрел наружу, на звезды. Это помогало чувствовать широту снаружи и знать, что он часть всего этого и одновременно Все это. Его седьмое чувство давно убеждало его, делая это и сейчас, что эти отношения сознания и вселенной были единственной существующей реальностью. Мастера Гола проводили большую часть своей жизни, ища ответ на вопрос, как живущее сознание может быть сразу частью и целым. Спок попытался представить некоторые формы математики, которые могли объяснить это – он знал, что безнадежно применять ограниченные символы к неограниченным понятиям, но тренировка очистила его мозг, и медитация углубилась.
Спок не достиг того уровня Колинара, к которому стремился. Если бы он достиг Колинара, все воспоминания об этой жизни и этих людях стали бы образцами логики без всяких намеков на боль или удовольствие. Даже после неудачи в Голе, он ожидал, что долгое учение и тренировка по крайней мере искоренили эмоции, которые это корабль и эти люди однажды пробудили в нем. Это было не так – по прибытии сюда только вид "Энтерпрайза" заставил его сердце биться чаще. Другие физиологические изменения, окружающие его по прибытии на мостик, были так сильны, что заставляли его презирать себя.
Было много смущавшего его разум. Почему трудно забыть удивление и радость Чехова, приветствовавшего его в главном шлюзе, когда он прибыл на корабль? А на мостике – Кирк! Просто имя заставило Спока внутренне застонать, когда он вспомнил, чего стоило ему отклонить его приветствие. T'hy'la! А затем Маккой, так по-человечески человечен, а за ним Чэпел с ее эксцентричностью и невозможными фантазиями. Романтик Зулу, Ухура с ее песнями…
