обратно.
Откуда ей знать - брать или нет? Как она может быть уверена хоть в чем-то?
- Возможно, мне не надо этого делать, - сказала она.
- Тебе решать, - ответил Сэл.
Они стояли в ванной комнате. Белла пялилась на вышивку в рамке, ожидая хоть какого-то ответа. Стежок может стать очень назойливым, если она уйдет без него. Кошмарным.
Белла засмеялась над игрой слов. Стежок Крестиком. Крест на Стежке. Но тогда он останется здесь, в этом бледно-голубом месте, в котором ее руки навсегда на бачке. И она будет возвращаться сюда снова и снова.
Ее жажда была не меньше, чем его, вот к чему все свелось. И в этом крылась ее надежда освободиться. Уйти от этого. Сделать так, чтобы это перестало быть чем-то происходящим здесь и сейчас. Сейчас и тогда.
- Сэл, почему бы тебе не принести ее завтра? Скажи тетушке Вите, что она мне ее обещала. Посмотрим, получится ли у нас.
- Бел, еще одна вещь.
- Да?
- Твои мама и папа…
- Дядя Сэл, давай не будем об этом, пожалуйста!
- Об этом надо поговорить, дорогая. Именно сейчас, когда мы говорим, просто дай мне…
- Нет!
- Бел, ты продержалась до сих пор. Продержись и пройди до конца. Они не так уж виноваты. Они не смогли тебя защитить…
- Послушай, дядя Сэл…
- Это не было их ошибкой. Ни его, ни ее - то, что случилось на «Дыхании моря». Взрыв. Конечно, ты чувствуешь себя виноватой…
Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Белла зажала уши ладонями:
- Дядя Сэл!
- Это был несчастный случай! Если бы нашли их тела, возможно, что-то было бы по-другому. Они бы не бросили тебя с этим! Не оставили тебя одну!
Стежок не сказал ни слова.
- Ты обещал, дядя Сэл! Ты обещал! Стежок был здесь. Сверху. Снизу. Он слушал.
- Ладно. Хорошо. Хватит. Но это надо было сказать. Я извиняюсь.
Ублюдок, ублюдок, дядя Сэл.
Сэл говорил слова, которые в него вложил Стежок. Положил тонкую, рваную, крестиковую ручку на спину Сэла и заставлял его челюсть двигаться.
Но Белла увидела покорность в его глазах, напряжение на старом лице.
Это не Стежок. Это Сэл, вырвавшийся из-под маски заботливости, секунда за секундой возрождающий себя ради того, чтобы выполнить свою отчаянную задачу, и который вынул из рукава не всех тузов. Который знал все карты наизусть.
- Извини, дядя Сэл, - сказала она в тишину, эту кошмарную бесконечную тишину второго этажа, наполненного призраками.
Стежка нигде не было. Он снова был там, на стене. Снова в рамке. Семьдесят с половиной черных изгибов. Кое-как набросанных.
- Я просто хотел сказать, дорогая, ты ничего не могла сделать. Они тебя не бросали.
