Особенно посчастливилось в этом отношении так называемой "классической" архитектуре. Там в эпоху "ренессанса" получили свою окончательную обра¬ботку каноны, начало которых мы видели уже во вре¬мена Витрувия. И эти каноны, без всякого отношения к какой-либо рациональной причине, только опирающиеся на авторитет лиц, разыгрывавших роль учёных, в течение почти 400 лет держали в своих тисках архитектурное творчество и, подобно положениям Аристотеля в средние века, считались непогре¬шимыми.
Совершенно игнорируя тот дух рационализма, ко¬торый, несмотря на некоторый внешний налет рудиментарных пережитков прошлого, всё-таки проникает древнегреческие постройки, от них взяли только их внешность вместе с её безвкусными придатками и со¬вершенно произвольно одели в этот ветхий наряд новые идеи нового времени.
То, что Византийская архитектура является произведением тех же греков, которые создали Акрополь, было как-то упущено из вида. Было упущено, что тот же дух рационализма, которым проникнута древне¬греческая архитектура, ещё в большей мере прони¬кает те греческие произведения, которые мы относим почему-то к какому-то новому Византийскому стилю. Мы должны помнить, что и "Византийский" стиль, и древнегреческий, суть только выражение одной и той же идеи рационализма, и что тот неизбежный налёт рудиментов, который свойствен и той и другой эпохе, не представляет сути творчества греческого гения, а лишь его ошибки.
Подобно тому, как глупый переписчик в погоне за красотою букв искажает самый смысл священной книги, последующие поколения, не будучи в силах создать что либо подобное по духу, по силе логики старым греческим и византийским образцам, создали ту мишурную, бутафорскую архитектуру, которою про¬бавлялось человечество до самого последнего времени.
И только теперь разум, логика пытаются снова заявить свои права. Но ещё и теперь живут, ещё не умерли окончательно эти обессмысленные позднейшими наслоениями развалины, эти так называемые "ордера". Ещё в закоулках человеческой мысли находятся жрецы, которые шамкающим ртом возносят молитвы перед их потухшими алтарями.
Как я уже сказал, я отнюдь не отрицаю известного совершенства, известной красоты подлинных греческих колонн, но эта красота – красота развалин, красота разрушения и смерти, и в творчестве оригиналов этой формы красоты человек не принимал никакого участья.
Конечно, человеческой фантазии доступно утрировать где-нибудь появившуюся идею, а тем более простое повторение её формы, но трудно допустить, чтобы первоисточник-то этих идей явился как сознательное творчество. В природе таким формам, как например "ордера", человечество нигде для себя не имело оригиналов. С другой стороны, невозможно предполо¬жить, чтобы архитекторы древности сначала делали модели своих зданий из какого-нибудь тягучего материала, а затем переносили бы появившиеся деформированные формы на само здание, – а лишь при таком условии сколько-нибудь правдоподобна "творче¬ская" теория возникновения древних форм, так точ¬но повторяющих формы лабораторного опыта.
