Все эти условия в значительной мере определяют формы творчества в архитектуре и затрудняют его. Очевидно, что требование совершенного решения одновременно всех задач вполне удовлетворено быть не может при том времени, какое обыкновенно отпускается архитектору на составление проекта здания. А так как на все эти требования так или иначе ответить всё-таки необходимо, то и происходит то, что архитектор чаще всего вынужден пользоваться уже готовым, выдуманным другими специалистами раньше, а не продуманным им самим.
Скопированными таким образом формами в свою очередь пользуются следующие поколения и т.д. Форма постепенно входит в привычку, в необходимое условие и с течением времени, даже сознавая ненужность или неверность той или другой формы, архитектор её всё-таки делает, подчиняясь невольно общепризнанным канонам и гипнозу толпы.
Разве мы ставили бы совершенно ненужные колонны, сандрики, наличники и тому подобные обессмысленные бесконечными подражаниями формы, если бы нас не уверили в своё время, что эти вещи служат признаком принадлежности к культурной расе человечества. Разве пришло бы в голову человеку, свободному от предвзятых идей, поставить пред окошком большой и толстый каменный столб, как то мы видим в эпоху, когда свирепствовал так называемый классический стиль, если бы не эта страсть к безотчётному подражанию, если бы не этот гипноз обаяния, которым ещё до сих пор окружено слово "классика".
В сущности, несмотря на перемену направлений или так называемых стилей, этот недостаток непродуманности, иногда невольной подражательности внешней форме свойственен всем эпохам, всем стилям и очень медленно уменьшается, следуя общему развитию человеческого мышления. Форма, как нечто более лёгкое и доступное, ещё долго будет иметь перевес над внутренним содержанием, потому что подражать гораздо легче, чем творить.
Такое бессмысленное подражание внешности, благодаря тому, что эта внешность у кого-нибудь, вытекая из самой сущности вещи, когда-то нравилась и имела успех, может быть, и действительно наблюдается во всех трёх отраслях общей задачи здания. Лучше всего это можно пояснить примерами.
Уже давно, ещё во времена Витрувия, знали, что многие детали так называемой классической архитектуры возникли как копирование деревянных конструктивных форм и, тем не менее, эти формы повторялись, особенно у малокультурных римлян, очень долгое время — до тех пор, пока, наконец, сознание их нелепости не стало настолько интенсивно, что их выбросили за борт. В византийский период мы эти формы встречаем уже только как рудименты, в деталях, а общие принципы становятся гораздо более рациональными.
