Он вспомнил, как называется этот пруд, изумрудной брошью лежащий у подножья холма. Шванентайх. По-русски — Лебединый.
«Белый лебедь Чайковского, царевна-лебедь и рыцарь-лебедь Лоэнгрин… Господи, что нам неймется? Что мы ищем различия, когда столько в нас общего?»
На боку под курткой запиликал телефон. Максимов быстро, как пистолет из кобуры, выхватил его из кожаного футлярчика.
На дисплее мигала пиктограмма с почтовым конвертом. Максимов нажал нужную кнопку. Под зеленым стеклом пробежали черные буковки, сложились в сообщение. «Свободный поиск», — прочел Максимов. Навигатор давал ему право самостоятельно найти и уничтожить цель.
— Спасибо за доверие, — усмехнулся Максимов.
Косой шрам на животе больно дрогнул, напомнив, чем кончается «свободный поиск».
Максимов в последний раз бросил взгляд на город под ясным рассветным небом. Отвернулся и пошел к дороге.
На автобусной остановке скучал пожилой приземистый мужчина с двухколесной сумкой-тележкой у ног. Тельняшка под сереньким пиджаком, спортивные штаны, пузырящиеся на коленях. Синяя бейсболка кустарного изготовления с трафаретной надписью «Кент». Курил мужик «Беломор», профессионально сдавив цилиндрик в гармошку.
Он, прищурившись от солнца, смотрел на идущего по бордюру Максимова.
Из редких кустов, Как медведь, выбрался молодой бычок в джинсовой куртке и адидасовских штанах. И, конечно, в шикарных кроссовках. В одной руке он держал банку пива, другой что-то поправлял в штанах. Покачиваясь, подошел к мужику в бейсболке, встал, закрыв солнце. Приложился к банке. Чмокнул и оглушительно рыгнул на всю округу.
— Ну что, ты докопался, парень? — услышал Максимов.
— Я с тобой, дед, за жизнь говорю. Так, как я ее понимаю. А ты молчи, м-ля…
Максимов решил не сворачивать, а идти прямо на них.
— Ты чо щеришься, дед? Чо ты зубы мне показываешь? Весело ему… А мне вот грустно.
— Шел бы ты домой, — подал голос дед, невидимый за широкой спиной.
— А я дома. И мне тошно. — Он приложился к банке. — Проорали страну патриоты хреновы.
— Мы-то ее отвоевали, паскудник. Без нас просрали, — с глухой обидой в голосе возразил дед.
«Зря он с пьяным спорит. Дал бы сразу в рожу», — подумал Максимов.
Он не дошел всего двух шагов, когда бычок качнулся вперед и свободной рукой вцепился в серый пиджак.
— Зря ты воевал, дед. Понял, зр-ря. Сдались бы сразу, нафиг… Мы бы вот такое пиво уже пятьдесят лет хлебали! Чо, я не прав?
Мужику удалось отпихнуть его. Бычок, пятясь, едва не наступил на ногу Максимову.
