Максимов проводил взглядом отъехавшую «Волгу» и пошел покупать еще одну банку пива.
Ровно через десять минут он подошел к невзрачному, заезженному до предела «жигуленку», припаркованому крайним в ряду. Водитель, по виду из обнищавших ИТР, высунулся из окна и спросил:
— Куда, командир?
— Прямо. На Речной вокзал.
— Двадцать пять, идет?
«Хоть тридцать четыре. Лишь бы в сумме получалась семерка», — подумал Максимов и перепрыгнул через ограждение. На водителе была желтая куртка, в номере машины были две семерки. Судя по всему, контакт «чистый».
Они выждали, когда от светофора пойдет поток, резко вырулили, оказавшись первыми. Машину «наружки», если таковая была, должно было неминуемо прижать к обочине.
Водитель до отказа вдавил педаль, у «жигуленка» под ветхим капотом скрывался форсированный движок. Свободной рукой он покрутил настройку приемника. Из динамика в салон ворвался треск эфира и встревоженные голоса:
— «Первый», «сороковому» ответь! Объект уходит. Бежевая «единичка», МОУ 47–72.
— Принял. «Двенадцать», «первому»! Давай за ним!
— По воздуху, что ли? Нас прижало!
— Уходи вправо и — наперехват!
— По Усиевича одностороннее движение…
— Так… «Двенадцатый» — обходными — за ним. «Третий» — берет под контроль Волоколамское шоссе. «Сороковому» — быть в готовности выдвинуться по первому сигналу. Конец связи!
Максимов кивнул на серийный приемник, внутри которого спрятали широкополосную УВК-станцию.
— Будем отрываться?
— Нет. — Водитель ловко «качал маятник», не сбавляя скорости, ныряя в освобождающиеся просветы между машинами. — У высотки Гидропроекта я приторможу. Выпрыгивай и ныряй в подземный переход. Дом справа, подворотня. Зеленый санитарный УАЗ. Задние двери открыты. Постучишь три раза водителю. Он знает, куда ехать. Все, приготовься. Пошел!
* * *
В комнате были только два кресла и разделявший их низкий столик. Окон не было, пахло свежевымытыми полами и слегка — разогретым за день бетоном. Максимов был готов дать руку на отсечение, что машина с закрашенными стеклами привезла его на военный объект.
— У нас не больше часа, — сказал, садясь в кресло напротив, мужчина, встречавший девушку «у Кулака».
Максимов отметил, что уверенность в себе у человека не показная, по всему было видно, что привык отдавать приказы и добиваться их выполнения. Особенно понравились глаза: у этого человека они были голубые с проледью, цвета январского неба солнечным днем.
Максимов положил на стол кулак с отведенным в сторону большим пальцем. Это был знак Странника — человека, работающего в одиночку. Сидевший напротив чуть помедлил и положил рядом открытую ладонь правой руки. На языке Ордена это означало, что он руководит группой из пяти человек.
