«Сосед мой, похоже, — подумала Варя, моля Бога, чтобы словоохотливый старичок не насторожился. — Тесен мир… Особенно здесь».
— Тут статуй всяких — не счесть! — увлеченно продолжал прохожий, аккуратно поставив звякнувший стеклом пакет на землю и хозяйственно прислонив к тумбе. — Еще до «Красного литейщика» тут их была тьма-тьмущая. Говорят, какой-то чудак здесь жил лет сто назад, до Империалистической еще, и штамповал их десятками. Весь город заставил! Так и помер, говорят, за работой. А уж потом немцы здесь завод построили, чтобы памятники делать. Свои, конечно, фашистские… Ну, а когда наши пришли, то не пропадать же добру — тоже стали лить. Вот этот Ленин, — старик хлопнул ладонью по краю пустующего постамента, — у нас и отлит был. Я даже помню, как ставили его… В каком же это было году?.. В сорок седьмом?.. Нет, Сталин тогда уже помер… Да, точно! В пятьдесят четвертом это было! Или в пятьдесят третьем?..
— А что теперь завод производит? — осторожно прервала хронологические изыскания девушка. — Тоже памятники?
— Какой там! — сокрушенно махнул рукой горожанин. — Пару лет еще после перестройки поработал, а там и встал совсем… Ленины наши вдруг всем опротивели, а других знаменитостей у нас и нет. Да и те, которых отлили, никому не нужны стали… А я ведь, девонька, сорок лет от звонка до звонка протрубил на «Литейщике»! Да-да. Как со срочной вернулся, так сразу и поступил. Сперва в литейку, а потом на участок формовки перевелся… Вот этими самыми руками формы готовил, — с гордостью продемонстрировал старик журналистке мозолистые ладони. — А сколько Ильичей из них вышло — не счесть… Наверное, в каждом третьем городе по Союзу мои куколки стояли… Как узнал, сколько эти изверги перекалечили, сердце зашлось… Фашисты, чистые фашисты!..
— Тебя за смертью посылать что ли, Митрич? — раздался откуда-то сзади возмущенный голос, и Вера, обернувшись, увидела мужчину, по пояс высунувшегося из окна противоположного дома-утюга. — Буксы уже горят, а ты с барышнями лясы точишь! Скажу вот Егоровне — выдаст она тебе скалкой по самые не хочу!
— Бегу, бегу… — виновато засуетился старик, подхватывая свой звенящий пакет. — Заболтался я с тобой, милая… Бывай здорова…
— А кто перекалечил-то? — безнадежно спросила девушка в спину торопливо удаляющегося «пакетоносца», уже не надеясь на ответ.
— Да те самые и перекалечили, — бросил тот, обернувшись на ходу. — Ленина сдернули и на завод покатили, байстрюки… Не сиделось им, паразитам…
