Решив покончить с не самой лучшей страницей своей биографии раз и навсегда, Юрген выдвинул ящик стола, где на всякий случай хранился договор, и…
Вместо дорогого бювара на кипе разнообразных бумаг лежал знакомый стилет с крохотным пятнышком запекшейся крови на острие…
Из прострации скульптора вывел приглушенный голос фрау Марты, раздавшийся из-за запертой двери:
— Юрген, милый! Ты уже проснулся? К тебе сам господин бургомистр…
— Что нужно этому старому ослу? — сварливо буркнул Виллендорф.
— Говорит, что имеется срочный заказ…
Кенигсберг, Восточная Пруссия, 1893 год.
— Что, черт вас побери, вы привезли?..
Высокий старик в роскошном цилиндре и богатой шубе не просто рассержен. Он разъярен, взбешен. Он просто мечет молнии.
«Проклятый старикашка, — торговец камнем герр Миерштрасс вынужден стоять перед неожиданным гостем едва ли не навытяжку, словно проштрафившийся солдат перед офицером или гимназист, разбивший окно. — Сто лет ведь в обед, а по-прежнему бодр и крепок. Мне бы так… Сколько лет я его знаю? Да, почитай, лет тридцать… Точно. В шестьдесят первом, аккурат к коронации короля Вильгельма и королевы Августы самолично появился. А до того только приказчиков посылал. Или как их там — учеников, что ли… Я тогда еще молодешенек был — кровь с молоком, стройный, как олень, от девчонок отбою не было, а он таким же почти, как сейчас… А теперь? Он все тот же, а у меня брюхо, как пивная бочка, легкие пошаливают, сердце да и прочий ливер… И к чему ему такая прорва камня? Дорогу отсюда до Берлина замостить можно теми булыжниками, что я ему сюда перетаскал из Швеции…»
— Что это такое? — сунул Виллендорф под нос коммерсанту угловатый обломок, словно хотел разбить тому лицо. — Что это за дрянь вы продали мне на прошлой неделе?
— Как что? — непроизвольно отшатнулся герр Миерштрасс, привычно напуская дураковатый вид — защитная реакция, которую он усвоил еще с тех пор, как был младшим приказчиком у скорого на руку папаши. И тяжелого тоже. Уж старому-то Миерштрассу и в голову бы не пришло удержать каменюку в дюйме от лица. — Камень как камень. Какой вы и заказывали.
— Я заказывал? Я заказывал не это, милейший. Совсем не это. Я заказывал гранит из каменоломни Бранте Клев. А это что?
— Это и есть гранит из каменоломни Бранте Клев, — соврал, не моргнув глазом, торгаш. — Самый что ни на есть.
— Вы лжете, герр Миерштрасс! — рявкнул старик. — Ты лжешь, плебей!
«Откуда старый дьявол узнал? — Торговец не подал виду, но был огорошен: шведы клялись-божились, что камень самый что ни на есть одинаковый и в Бранте Клеве, и в Густавхамне. — Никак из матросов кто проболтался, что на другой пристани грузились. Уволю всех, ей-ей уволю…»
