– Он же включен в состав будущего правительства, что вы беспокоитесь? – проворчал князь Львов и, отведя взгляд, расстегнул пиджак. – Кстати, – торопливо продолжил он, словно пытаясь перевести разговор на другую тему, – у него же сейчас в приятелях этот юрист… как его… Аракелов, кажется… Очень перспективный молодой человек… тоже наш… масон… Его можно активнее привлечь к делам. Нет, вспомнил – Ракелов Николай Сергеевич. Знаете?
– Встречал как-то. – Гучков помолчал и небрежно добавил: – Вместе с Керенским. Он, к слову, недавно о помолвке объявил. Надобно поздравить.
– Керенский? – изумился Львов. – Так он же…
– Какой Керенский? Ракелов. И знаете, кто его дама сердца? Ирина Яковлева. Да-да, именно Яковлева. Дочь Сергея Ильича.
Львов положил салфетку на край стола и поднялся.
– Давайте, Александр Иванович, в кресла переберемся, коли и у вас к этакой еде аппетита нет. Так вот, что я вас пригласил. – Князь понизил голос. Гучков подался вперед. – Стало мне известным, якобы Государь начал… – Львов кашлянул в кулак, – интересные планы вынашивать – Думу манифестом своим распустить без указания срока нового созыва и восстановить неограниченное самодержавное правление. В обеих столицах ввести военное положение, а ежели нужно, и осадное, вплоть до полевых судов. Ему уже и проект манифеста приготовили. Вот такие интересные новости.
– Откуда сведения? Не блеф? – нахмурился Гучков, разминая в пальцах папиросу.
– Не блеф… Родзянко уже был у Государя. "Я, говорит, как председатель Государственной думы, умоляю: Ваше величество, спасайте себя! То, что делает ваше правительство и вы сами, до такой степени раздражает население, что все возможно. Вы хотите распустить Думу, и тогда не пройдет и трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет вас, и вы уже не будете царствовать. Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием".
– Так и сказал? – Гучков прикурил. – А что Государь?
– А… – На лице князя Львова появилось отвращение. – Ни-че-го. "Ну, Бог даст, все образуется". Родзянко даже сорвался: "Ничего, говорит, Бог уже не даст, вы и ваше правительство все испортили! Революция неизбежна". И боюсь, что он прав. Ох, прав, Александр Иванович…
– Та-ак… – Гучков принялся расхаживать по кабинету. – Да, первый и необходимый шаг к спасению страны, – остановившись перед зеркалом в золоченой раме, он поправил узел галстука и резко обернулся к князю Львову, – это, безусловно, замена ничтожеств, сидящих в нынешнем Совете министров и в высшем командовании выбранными нами вместе с братьями по ложе достойными людьми. Без Распутина будет легче это сделать. Если не удастся, – снова повернулся к зеркалу, – боюсь, придется поднимать вопрос о физическом устранении царя, – холодно сообщил он своему отражению.
