Вот эта-то сцена и отвлекла двух местных активистов ТНТ — Борю Клопова и Равиля Шамашедшина, посланных организацией на встречу лидера. Круша все вокруг себя, они стали выдвигаться на помощь школьному товарищу, а гусятинская элита встретила бойцов кто с кастетом, кто с шашлычным шампуром. Еще мгновенье, и вся «Стрёма» уже билась друг с другом и фамилий не спрашивала. Милиция в расчете на щедрые контрибуции сгруппировалась вокруг поля боя.
Лёлик Телескопов-Незаконный больше никого уже не интересовал, включая его величественную, как и подобает героиням классики, мамашу. В таком случае он пошел прочь, раз никто не интересуется. С двумя бутылками «Надежды» он проследовал к пристани, где и воссоединился с группой захвата.
Рассейся, мой бедный народ!
Красавица в шиншилловой накидке поразила воображение Т.-Незаконного. Сочный бандитский рот ее распоряжался целой группой мужчин.
— Где ваша тачка? Дерьма пожиже не могли найти? Суйте Налима башкой вниз!
— Pardone, mon cher, je ne voulais pas vous vexer![9]
— Чемодан не забудьте, дурни! Так, я за руль. Славка рядом со мной! Пушки на изготовку, пацаны! Без команды не стрелять! А это еще что за лох к нам клеится?
Тут она уставилась на Телескопова-Н., а тот задрожал всей своей головою, которая не раз своей дрожью выручала его в трудных ситуациях. Вдруг он понял, кто стоит перед ним в такой испепеляющей неотразимости. Да ведь это же не кто иная, как маленькая племянница тети Гортензии Горгорышевой!
— Мариночка, крошечка, да ведь я же тебя в детский садик за ручку водил!
Грубая лесть, как всегда, сработала. Маринка махнула лоху:
— Садись!
Не хочется лишний раз смущать читателя, однако не можем не сообщить, что князья-то Дикобразовы тоже, оказывается, принадлежали к этим стрёмным местам еще с XII века, а то и раньше. В полноводных угодьях стояли их поместья, что поначалу топорщились частоколом, а потом с каждым столетием облагораживались в стиле «Sans-soucis».[10]
Здесь-то и начал их трепать сельский пролетариат, пробудившийся от спячки повиновения, здесь-то он и ощипывал своих князей, как павлинов в засранных усадьбах. Здесь-то и приспособился недорезанный род, ушел, отбросив титулы, в сердцевину очистительного процесса, в ЧК. Так и выжил, так и дотянул до нового очистительного процесса, то есть до приватизации.
Теперь последняя княжна Дикобразова, бывшая аспирантка кафедры франко-германской филологии, а ныне член правления 000 «Канал», с ревом гнала вездеход по ухабам своей родины в пока еще неизвестном автору направлении.
