Сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди, ноги приросли к полу.
Выглядел он точно так же, как и тогда. Молодой, решительный, с кошачьими движениями. И шел прямо на меня.
Но он даже не взглянул в мою сторону. За три ярда до меня он остановился у телефона и стал искать в кармане монету.
Я все еще был уверен, что он заметит меня. Вот сейчас присмотрится внимательно, узнает… и сделает нечто такое, о чем мне придется пожалеть. Я чувствовал, как холодный пот течет у меня по спине.
«Заканчивается посадка на Мельбурн!»
«Мне нужно торопиться, - подумал я. - Придется пройти мимо него».
Я с трудом заставил себя сдвинуться с места. Каждый шаг давался мне с большим трудом. Сейчас он окликнет меня или, того хуже, опустит свою тяжелую руку мне на плечо.
Наконец я подошел к двери, показал посадочный талон и вышел на летное поле. Я обернулся и увидел его через стеклянную дверь кабины контролера. Человек был поглощен телефонным разговором и даже не глядел в мою сторону.
А до самолета было неблизко.
«Помоги мне Бог, - подумал я. - Если простой испуг совершенно обессилил меня!»
Я сидел возле иллюминатора в хвостовой части самолета. Всю первую половину полета я любовался пейзажами - как и во время рейса в Алис, - смотрел, как внизу тянутся бесконечные мили красной земли. Там была пустыня, хранившая в своих недрах воду, заполнившую обширные озера и расселины в скалах. Пустыня, способная на протяжении многих лет держать в своей раскаленной пыли засыпанные семена, а после дождя вдруг расцвести, как сад. Край испепеляющей немилосердной жары, и все же местами прекрасный.
ВАН, думал я, наслаждаясь зрелищем, но как художника оно меня не вдохновляло.
Потом я снял свою экстравагантную шляпу, положил ее на свободное место рядом с собой и попытался устроиться поудобнее. Беда была в том, что сломанная лопатка не давала мне откинуться на спинку сиденья. Казалось невероятным, что вообще можно сломать лопатку! Но врачи объяснили, что так случается, когда на нее приходится вся тяжесть тела.
Ладно. Я на минуту закрыл глаза, стараясь избавиться от чувства тошноты. Мой выход из больницы был настоящим подарком одного из врачей, который сказал, что не может задерживать меня, если я решил уйти, но считает, что лучше было бы побыть здесь еще денек-другой.
- И пропустить кубок? - запротестовал я.
- Вы с ума сошли!
- Конечно. И не смогли бы вы оказать мне услугу: если кто-нибудь будет обо мне спрашивать по телефону, пусть ответят, что мое состояние удовлетворительное, что я поправляюсь… но ни в коем случае не нужно сообщать, что я уже вышел.
