– Ну и проходи, кто не дает, – пожал плечами рыжий.
– Так, говорят, какая-то заявка нужна…
– Пошли, – кивнул мне длинный. И небрежно бросил охраннику: – Димон, это с нами.
– Паспорт, – буркнул тот.
Я подала документ и остановилась, ожидая, когда перепишут данные.
– Заберешь, когда будешь уходить, – подтолкнул меня «Иванушка».
Ничего себе порядочки! Вроде бы, по закону паспорт даже милиционеру в руки можно не давать!
Подъехал раздолбанный лифт невиданной мною раньше конструкции. Но парни управились с ним весьма ловко: сначала открыли железную дверь с сеткой, а потом обшарпанные деревянные створки, а когда мы зашли внутрь, закрыли в обратной последовательности.
– А тебе Ленчик зачем? – спросил рыжий, когда лифт, неприятно гудя, повез нас вверх.
– Я журналистка, – неизвестно почему вдруг ляпнула я. – Написать о нем хочу.
– А что это про него? – тут же вскинулся «Иванушка».
– Удостоверение есть? – поинтересовался его друг.
Я пожала плечами и вытянула из сумки корочки.
– «Фэшн»? – прочитал он вслух. – А при чем тут мы?
– Мы пишем о разных областях искусств, – важно пояснила я. – Обо всем, что модно.
– Так наш мюзикл еще не вышел!
– Значит, напишу первой.
– А Милина ты откуда знаешь? – не отставал рыжий.
– На кастинге познакомились, – невозмутимо пояснила я.
– Что же ты в общагу по удостоверению не прошла?
– Да так еще сложнее, нужно ведь разрешение от ректора, – на ходу фантазировала я. – А то вдруг напишу что-нибудь про нарушение санитарных норм или незаконных арендаторов…
Парни замолчали, лифт очень кстати припадочно дернулся и остановился. За это время не то, что на седьмой, на двадцать седьмой этаж можно было подняться, и то бы, наверное, быстрее вышло на скоростном лифте…
– Комната семьсот двадцать три, – кивнул длинный вглубь коридора.
Я думала, парни увяжутся за мной, но они свернули в другое крыло. Даже не попрощались. Сразу видно – артисты!
Это было типичное общежитие, как их принято себе представлять. Запах кухни мешается с запахом туалета, по коридору шныряют непонятные личности в халатах и тапках, вдоль стены крадется тощая кошка…
Никогда не понимала, зачем люди, живя в общежитии, заводят кошек, собак и еще бог весть какую живность. В таких суровых условиях себе бы худо-бедно быт обеспечить, а не зверье содержать!
Мне даже стало неловко, что Ленечке приходится тут жить. Не жалко его, а именно неловко – за него.
Я остановилась перед дверью с нужным номером и сразу, пока не передумала, постучала. Сердце дернулось и сделало лишний удар, но ничего не произошло. Наверное, потому, что из-за двери слышались музыка и громкие голоса. Я еще раз постучала – снова безрезультатно, глубоко вдохнула и толкнула дверь. Я оказалась в подобии прихожей, от комнаты ее условно отделяла непонятного цвета занавеска. Никакой реакции на мое появление снова не последовало. Что за бред? Я стою на пороге чужой – Ленечкиной? – комнаты и не решаюсь пройти. Вот будет номер, если меня тут застукают!
