«Вы пизденыши представляете из себя проблему избавления в ее самой худшей что ни на есть форме и поднимаете мерзейший визг из всех что когда-либо раздавались: "Вы меня любите? Вы меня любите? Вы меня любите???" А чего бы вам не вернуться на Венеру удобрять собою лес?»
«А что касается тебя Босс Белый Человек, то ты просто дохлая декорация в затасканном кино Мартина, ты предельный временной торчок, вали обратно на Уран со своей тяжело-металлической жопой. Последний выстрел в дверь. На посошок тебе не помешает.» К этому времени все уже рассвирепели сильнее чем были до усрачки напуганы. Но НиН прикидывал что все это движется недостаточно быстро.
«Нам нужен колышек на который все это можно повесить,» говорил он. «Что-нибудь такое уродливенькое типа вируса. Они что – за так приехали из земли где нет зеркал.» Поэтому он берет в свои руки этот журнал.
«Теперь,» говорит он, «клянусь Богом я покажу им каким уродливым может быть Уродливый Американец.»
И он выламывает все самые уродливые картинки из банка образов и выпускает их на подсознание поэтому один кризис нагромождается на другой прямо по расписанию. А НиН носится везде и зудит как мотопила и этот его черный нова смех вы теперь можете услышать на всех улицах как он сотрясает здания и линию горизонта будто сценические декорации. Но я – я озираюсь вокруг и чем больше я озираюсь вокруг тем меньше мне нравится то что я вижу. Во-первых нова жара устанавливается быстро и тяжело – так я никогда не видел. Но НиН говорит что у меня всего лишь мандраж от ментов и опять отворачивается к своему обзорному экрану. «Они сейчас заживо сдирают шкуру с шефа полиции в какой-то деревне. Хочешь посмотреть?»
«Не-а,» ответил я. «Меня интересует только моя собственная шкура.»
И я выхожу оттуда и думаю себе а кого бы я хотел видеть освежеванным заживо. И вот я влезаю в Автомат засовываю монеты в щель пирога с рыбой и тут в натуре вижу: китайские партизаны и хорошо вооруженные притом с вибрационно-статическими и образными ружьями. Поэтому я отшвыриваю рыбные пироги с томатным соусом и рву обратно в контору где сидит Пацан все так же приклеенный к экрану. Он поднимает на меня взгляд грязно улыбается и говорит:
«Хочешь злоупотребить ребенком и распотрошить его сразу же после этого?»
«Ты давай выпытывайся отсюда и слушай.» И я ему рассказываю. «Эти окосевшие, знаешь ли, не просто так здесь ебошатся.»
«Ну и что?» говорит он: «У меня же еще есть Книги Правления. Я завтра же могу расколоть этот полустанок напополам.»
