– Убирайтесь отсюда! – Ярость превозмогла страх и отчаяние.
Рука Франца принялась нащупывать выключатель. Он повернул его, и комнату церемоний залил яркий свет, отражающийся от полированных поверхностей сорока стоящих на пьедесталах гробов. И тут Франц понял, что он более сумасшедший, чем шесть вместе взятых Квинни. Перед ним стоял Тони Арчер и член городского управления, оба давно умершие.
В правом углу комнаты раздавалось громкое жужжание – там кружили миллионы мух. Это непрерывное нарастающее гудение заставило Франца отступить влево, и он оказался между двумя кожаными красными креслами, стоящими около стены, – запах мочи просто душил его.
Черная твердая жужжащая глыба распалась и рассеялась по всему помещению. Только сейчас Франц заметил, что в одном из красных кожаных кресел, справа от входа, сидит сероволосый мужчина в белом грязноватом костюме. Кожа на его лице выглядела влажной и поблескивала на свету.
Взглянув на мужчину, Франц отметил одновременно две вещи: этот человек в запыленном белом костюме – доктор Рен Ван Хорн, и доктор превратился в прокаженного. Так же как и Ричард Альби, Франц не смог бы ответить, когда впервые услышал это слово, но он узнал симптомы. Неделя, другая – и Рен Ван Хорн будет по уши замотан в бинты.
– О да, я уверен, – сказал Рен Ван Хорн. – Вы хотите приз, не так ли?
– Приз? – пробормотал Франц.
– Вы же наконец нашли нас, – произнес Рен Ван Хорн и поднял правую руку. В ней был зажат изогнутый, кривой скальпель. Доктор, безумно улыбаясь, подошел к Францу и перерезал ему горло одним точным резким движением.
Когда с Францом Голландом было покончено, доктор медленно поднялся вверх по лестнице, где Квинни беседовала с Джеком Николсоном и объясняла, что если бы он мылся чаще, как делает она, то не чувствовал бы себя все время так отвратительно.
– Вы не поверили бы, что происходит в конторе. Я сам не верю в то, что в ней творится.
Юлик Бирн и Сара Спрай беседовали за ленчем в маленьком симпатичном ресторанчике "Свитхэвен" на Пост-роад – его выбрала Сара. Саре нравились папоротники, простой деревянный пол и подаваемые здесь креветки с различными салатами, которые служили, с точки зрения Сары, отличным ленчем. Равнодушной Сару оставлял только список вин.
Юлик Бирн отказался от джина и чувствовал себя настолько плохо, что даже не сожалел о том, что в ресторане нет никакой приличной еды. За всеми другими столиками сидели женщины. Они сидели и разговаривали, сидели и курили, с аппетитом поглощая креветки, салаты под белым винным креветочным соусом и сыр, который в меню именовался "самым вкусным сыром из всех сыров Франции". Бирн был единственным мужчиной в ресторане и чувствовал себя грубым, уставшим, больным медведем, вломившимся в уютный кукольный домик.
