К сказанному остается лишь добавить, что единственный адвокат в городке, который имел также разрешение совершать нотариальные акты, полностью вписывался в этот политический ландшафт. Уже в первые дни нашего знакомства он рассказал мне о том, что участвовал в гитлеровском путче в Мюнхене в ноябре 1923 года, но потом стал ориентироваться на более солидную Немецкую национальную партию.
Первые попытки конспирации
Когда, направляясь на службу в Болькенхайн, я снимался с учета в окружкоме КПГ в Бреслау, было решено: мне в этом небольшом городке не следует объявлять, что я член компартии; договорились, что мне выдадут партийный билет, где будет стоять не моя подлинная фамилия, а псевдоним. Но я могу помогать членам местной партийной ячейки в их политической деятельности, например в выпуске листовок и других агитационных материалов, и участвовать в партийной работе в близлежащих деревнях. Об этом будет извещен руководитель партийной ячейки в Болькенхайне – я, к сожалению, забыл его фамилию. Мне было сказано, чтобы я встретился с ним через несколько дней после прибытия на место службы. Вместе с ним я должен был подумать о том, как следовало бы использовать меня на политической работе.
В участковом суде мне поручили ведение кадастровых книг. Уладив свои личные дела, я принялся осваивать эту новую для меня и первую самостоятельную область работы. Моим непосредственным начальником оказался участковый судья, добродушный человек средних лет, демократ по убеждениям, охотник до путешествий и любитель природы. Я узнал от него немало интересного об истории этого края и о некоторых местных общественных взаимосвязях. Вскоре после моего приезда он вручил мне несколько поступивших уже на мое имя в участковый суд почтовых бандеролей, которые хранил в своем письменном столе. Это были несколько хорошо упакованных номеров издававшегося Коммунистическим Интернационалом журнала «Интернационале прессе-корреспонденц».
Поскольку я ни при каких обстоятельствах не хотел лишиться этой великолепной, всегда чрезвычайно содержательной информации, но у меня, когда я отправился в Болькенхайн, еще не было в этом городке частного адреса в Болькенхайне, я переадресовал журнал из Бреслау на адрес участкового суда. Я так и не узнал, известно ли было моему судье, какую крамолу хранил он для меня в своем письменном столе.
В первое же воскресенье, во время церковной службы, когда порядочные граждане обычно находились не на улице, а в церкви, я посетил названного мне коммуниста. Он, как и все члены партийной ячейки, уже несколько лет был безработным и получал для своей состоявшей из пяти человек семьи благотворительную помощь в размере 12 марок 50 пфеннигов в неделю. Жил он с семьей в темном подвале в каком-то глухом переулке. Не получив еще из Бреслау сообщения обо мне, он явно не верил ни одному моему слову. Мне стоило немалого труда уговорить его, чтобы он запросил обо мне необходимые сведения и затем встретился со мной. Примерно через три недели все было в порядке.
