Однако историческая справедливость требует отметить следующее: несмотря на то, что концом политики “наказаний” стала революция 1848-1849 годов, которая означала вопиющее поражение “меттерниховской системы” и которая, пусть и потерпев поражение, принесла в германский политический климат глубокие изменения с большими последствиями, оба основных закона союза, Союзный акт и Венский Заключительный акт, положили начало конституционному процессу в Германии и Австрии. В них были даны гарантии прав личности (свобода вероисповедания, слова, совести, право на жизнь, свободу, собственность, свобода передвижения); регламентированы взаимоотношения отдельного гражданина и государства, представительства и правительства, германских государств друг с другом; мы находим здесь правовые положения, которые могли послужить не только правительствам против своих народов, но и народам против своих правительств, как показал пример Брауншвейга. Хотя конституционное развитие после 1819 года постоянно сокращалось, все же Меттерних никогда не допускал планов государственного переворота, в том числе и со стороны князей. Он не любил конституции, глубоко не доверял им, но выступал за их сохранение и корректное применение там, где они уже существовали. Он помог воспрепятствовать тому, чтобы его собственная страна – Австрия получила конституцию и сделал все для того, чтобы в конституциях и вопреки им обеспечить прерогативы короны, превосходство исполнительной власти, но в то же время он отклонял, даже отбрасывал все акты одностороннего нарушения конституции или “государственный переворот сверху”. Он желал спокойствия и господства права, а не произвола; незаконных действий законных правителей, как, например, герцога Карла Брауншвейгского, он терпеть не собирался. Направленные против свободы законодательные меры в союзе и государствах он считал правовыми в соответствии со своим пониманием права, государства и свободы. Хотя на многочисленных процессах о преследовании демагогов и о государственной измене, особенно после нападения на стражу во Франкфурте, было вынесено много приговоров о лишении свободы, даже о смертной казни, ни один из них не был приведен в исполнение; никто за свои политические деяния не сидел пожизненно за решеткой; через несколько лет была объявлена амнистия. Это не оправдывает дух и практику несвободы, но ее методы по сравнению с XX веком выглядят сравнительно мягкими Меттерних считал самого себя “лекарем революций”, лекарем, который никогда не преступал рамок “врачебного искусства” и прекрасно умел его отличать от практики палача; лекарем, который предпочитал терапевтические методы хирургическим и несомненно искренне считал, что заботится о здоровье пациента, о котором тот не имеет никакого понятия и в глубине души понимает тщетность своего лечения. Он писал:
