— Хм-м-м! — протянул я.
— Ну, а вы — как бы ВЫ поступили, господин Мураками?
— Ну, как… Не знаю. Даже примерно не представляю, ей-богу! — ответил я. И в самом деле, я даже примерно не представлял.
— В общем, как я и сказал, с той ночи в отеле и рвота, и звонки продолжались. И еще я начал страшно худеть. Вот погодите, сейчас даже точно скажу… Четвертого июня я весил шестьдесят четыре килограмма. Двадцать первого — шестьдесят один, а десятого июля — пятьдесят восемь… Пятьдесят восемь кило! Это при моем-то росте? Одежда на мне уже болталась, как на вешалке. Штаны на ходу поддерживал, чтобы не потерять…
— Погоди. А ты не пытался тот в голос в трубке на магнитофон записать?
— И тем самым показать ему, что я испугался? Что я паникую и ночами не сплю, думая, как от него избавиться? Ну, нет! Я так решил: посмотрим, кто первый сломается! Или я сдохну — или ему надоест… И со рвотой так же: просто начал считать, будто у меня теперь идеальная, совершенно восхитительная диета. А что? До крайности организм не истощается: живу себе и работаю так же, как и всегда… Даже пить снова начал. Утром пива баночку, вечером — виски, сколько душе угодно. А какая разница? Выпьешь — блюешь, не выпьешь — тоже блюешь. Так лучше уж пить, все душе легче… В общем, снял я приличную сумму в банке, пошел и купил отличный костюм по новой фигуре да две пары брюк. Там же, в магазине, глянул в зеркало, смотрю — а худоба-то мне даже к лицу! Понимаете? Выходило, что ничего особо ужасного в моей рвоте нет! От каких-нибудь геморроя или кариеса люди мучаются гораздо сильнее; а что касается щекотливости темы — так тот же понос обсуждать, согласитесь, куда неудобнее… Пищу организм раз в день, но усваивал, и кроме потенциальной возможности раком заболеть, не о чем беспокоиться до самой старости… Да в Америке таблетки рвотные прописывают желающим похудеть!..
— Ну-ну, и что было дальше? — спросил я. — Четырнадцатого июля и рвота, и звонки прекратились, так?
— Минутку, сейчас уточним… Ага! В последний раз я блевал четырнадцатого июля в девять тридцать утра жареным хлебцем, салатом из помидоров и молоком. А последний анонимный звонок раздался в десять двадцать пять вечера того же числа. В это время я пил совершенно роскошный бренди — «Сигрэм» особой выдержки, клиенты презентовали — и слушал "Концерт у Моря" Эррола Гарнера… Вот видите, господин Мураками, как все-таки здорово, когда есть дневник!
— М-да, удобная штука! — поддакнул я. — И что, после этого вообще все прошло?
