Зимой, при 60-градусных морозах, тарын всегда покрыт водой, а летом, в июльские жары, — это мощные толщи льда среди зелени, не тающие до самой осени. Тарын захватывает и прибрежные леса, если они лежат на низкой террасе. Де ревья от этого постепенно гибнут, и летом в долинах рек, на местах, где тарын стаял, образуются огромные площади галеч ников с засохшими серыми рощами.
Зимой тарын представляет большие препятствия для пере движения, а летом это излюбленная дорога для караванов лошадей. По тарыну лошадям итти хорошо, они не сбивают себе копыт, как на галечниках, и не вязнут, как на болотах.
На третий день мы начинаем подниматься, наконец, на Главную цепь, пройдя около 380 километров от Алдана и 190 километров от подножия хребта. Исчезли деревья, дно долины покрыто щебнем и округленными кусками песчаника, по которым лошади идут медленно, осторожно переступая. Наконец мы выходим на широкую седловину перевала. На западе вниз по Теберденю видны острые хребты, достигающие 2500 метров высоты, с обильным снегом, с цирками недавних ледников.
На восток лежит плоская долина, а за ней в мрачной завесе грозовой тучи округлые горы; утесов почти нет. Это знамени тый Чыстай, который лежит по гребню Верхоянского хребта, — безлесное пространство (от русского слова "чистый"), где летуют эвены со своими стадами. Здесь много корма, но нет топлива, и нам нужно миновать Чыстай сегодня же.
Мы спускаемся по широкой долине, — оказывается, это верховья Томно. Хотя мы уже перевалили через Главную цепь, но все же не достигла бассейна Индигирки. Алданский склон хребта круче, размывается быстрее, чем индигирский, и река Томно своими верховьями успела проникнуть на во сточный склон Главной цепи и похитить верховья прежних притоков Индигирки.
В 15 километрах от перевала у первых деревьев, жмущихся к подножию гор, мы находим чумы эвенов (ламутов) и стада оленей. Становимся возле них на ночлег.
Мы прошли 400 километров, не встретив ни одного человека. Оймяконские якуты, числом около двух тысяч, жили в те годы по долине Индигирки и на нескольких притоках вблизи нее, а эвенов во всем бассейне Верхней Индигирки и в прилегающей части Верхоянского хребта было не более трехсот пятидесяти человек.
В 1926 году снабжение горных районов было поставлено еще плохо, эвены не были объединены в артели, и кулаки якуты могли еще эксплуатировать их, сбывая им по высоким ценам чай, табак, железные изделия и прочие товары, и опутывая долговыми обязательствами. Теперь положение эвенов другое: они объединены в артели, товары получают из лавок и факторий по твердым ценам, никто не спаивает их и не отнимает за долги, как это делали купцы и кулаки до рево люции, ценную пушнину и оленей.
