— Быстрее! — сказал Джим, и я понял, что, захваченный своими открытиями, упустил часть диалога между ним и Нгалой.
Ясновидение, подаренное ядом гриба и вернувшее мне самого себя, усилило, вероятно, и все подлинное в поведении Джима, укрепив его волю и силу. Я понял, что он убедил Нгалу, потому что оба направлялись теперь к самому сердцу развалин.
— Идем, Верной!
Джим бросил мне эти слова через плечо, как собаке.
Меня охватило желание ударить его, чтобы унизить перед негром. Но я последовал за ним, словно бы ничего не случилось. На протяжении нескольких секунд я переходил от одного состояния к другому, прямо противоположному (не забывайте, что я находился под воздействием проклятого гриба), и то, что раньше казалось мне несомненным, бледнело и исчезало, прежде чем я успевал это понять.
Я рассеянно шел вперед между рядами рыжих стен.
Крепость была построена без всякого плана, и улицы, разделявшие дома, составляли лабиринт, по которому мы скользили, нередко перепрыгивая через кучи земли и остовы обвалившихся стен. В одном месте посреди дороги валялась пластина из слоновой кости, на которой был изображен бой слонов. Было тихо, и луна то показывалась, то исчезала на небе, за развалинами массивных рыжих стен, излучавших тайну погибшей жизни. Все казалось так безвозвратно и окончательно умершим, что я не вздрогнул даже тогда, когда вступил — в буквальном смысле этого слова! — в логово львов.
Львица спала на боку, два львенка уткнулись мордами в ее соски… Наверное, лишь запах зверя пробудил во мне тень древнего страха, потому что в остальном я принимал это зрелище с тем же спокойствием, которое испытывал, скользя взглядом по однообразной линии стен. Но Нгала, шагнув вперед, между мною и Джимом, схватил нас обоих за руки. Я почувствовал, как он напрягся и едва сдерживает ужас, возникший в черном мешке его тела и отнявший у него даже способность кричать. Джим оттолкнул его руку и пошел к животному. Почуяв нас, львица вскочила на ноги, вырвав соски из пастей детенышей и перед моими глазами сверкнула белая струя молока, к которой смешно тянулись розовые языки львят. Но момент был отнюдь не смешным.
Вся подобравшись, львица готовилась к прыжку. Но Джим с неестественным спокойствием пошел на нее, и я увидел, как животное отползает, зажав хвост между задними лапами. Обнажив ужасные клыки, львица плевалась, а ее желтая шкура, вздрагивая, ходила короткими волнами на спине и на ребрах. Спокойно и уверенно Джим протянул руку и почесал ее под мордой, как кошку, а ужасное животное вдруг размякло и замурлыкало.
