Куприянов угрюмо молчал.
– Ну, что скажете? – спросил Арсентьев.
– Фу-ты, ерунда какая. Даже не предупредил. Прямо удивляюсь. – Куприянов был явно расстроен.
Кто-то приоткрыл дверь и вызвал дежурного.
– Пушкарев знал, где лежат деньги? – спросил Арсентьев. Ответа не было.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Знал! Я просил его отдать деньги моему другу.
– К нему ребята захаживали? Куприянов задумался.
– Кроме девушки с верхнего этажа и ее знакомого, никто.
– Опишите внешность Пушкарева, – попросил Савин. Куприянов понял сразу, что от него требуется.
– Это пожалуйста. Лет восемнадцать. Рост? Почти под сто восемьдесят. Сейчас ребята крупные. Одет? Куртка из синтетики, синяя, коричневые брюки, рубашка красная с широким воротником и джемпер черный…
– Особые приметы?
– Не понял… Хотя… Блондинистый, курчавый. На таких девчонки смотрят…
– Это не особые приметы, – прервал Арсентьев. – Для нас особые приметы – родинки, шрамы, наколки, хромота, например, косоглазие, – пояснил он.
– Что вы! Ничего этого у него нет.
Вернулась дежурная. Она оказалась достаточно сметливой. В руке держала карточку проживающего в гостинице. В ней значилось, что Пушкарев Виктор Андреевич, прибывший из города Тбилиси, выписался из гостиницы шестого марта в 18.45. Савин пальцем указал на графу, где стояла дата предполагаемого выезда. Пушкарев уехал на неделю раньше. Карточка была заполнена его рукой.
– Интересная деталь, – сказал Арсентьев Савину. – Запиши его данные.
Дежурная смотрела страдальчески.
– Теперь из-за этой кражи склонять на собрании будут, премии лишат. – Она прижала ладони к щекам. На глазах появились слезы. – Вы хоть сказали бы директору…
– Да будет вам, из-за этого премии не лишают, – успокоил Савин. – Хотя чем черт не шутит…
– Вас премия беспокоит, нас – это преступление, новый потерпевший и то, что еще один человек под суд пойдет, – сказал Арсентьев. – История одна, а интересы разные.
Дежурная замкнулась в гордом молчании и ушла.
– Давай, Савин, приглашай понятых, – выбросив руку, Арсентьев посмотрел на часы.
Куприянов сидел притихший, посматривая снизу вверх на Арсентьева.
– Я так скажу, по-простому. Говорим, пишем, убеждаем, а сколько еще мерзавцев воруют, обманывают, грабят… Вот и получается – они на нас с ножом, с отмычкой, а мы их все к сознанию призываем. В общем, самоутверждаются преступники на нашем кармане и нашем здоровье, – сердито бросил он. – Выходит, они стыд в архив сдали?
Арсентьев нахмурился.
