– Понимаешь, он звонит и информирует о происшествиях, как правило, тогда, когда я заканчиваю работу и собираюсь домой. – Арсентьев с досадой поднялся из-за стола, подошел к вешалке и снял пальто.
Встал и Савин.
– А ты сделай правильный вывод. В день его дежурства уходи пораньше или походатайствуй о продвижении Бутрименко по службе.
– Придется, – буркнул Арсентьев. Он достал из шкафа аккуратный следственный чемодан, набитый мудреными принадлежностями, предназначенными для выявления и закрепления следов при осмотре мест происшествий. Когда уже был в пальто, повернулся к Савину и сказал: – Ты сегодня не очень замотался? Поедем со мной? В гостинице кража.
– Вообще-то уже десятый час… Но можно, – без особого энтузиазма ответил Савин. – Только вряд ли чем помогу. Такие кражи для меня всегда темный лес. Начало есть, конца не видно. В гостиницах проходной двор. – Он тщательно затушил сигарету в пепельнице и легко поднялся со стула.
– Теперь понятно, почему не пошел в сыщики. – Арсентьев похлопал его по спине.
– А я равнодушен к славе и не завистлив.
– Не раскрыть кражу там, где посторонних негусто, где на этажах дежурные, – это талант надо иметь, – подтрунивал Арсентьев. – Но не расстраивайся, зато ты лучше других допрашиваешь.
До гостиницы доехали быстро. Шофер, приминая рыхлый снег, приткнул «газик» против входа и выключил мигалку.
Арсентьев распахнул тяжелую стеклянную дверь. В вестибюле у окошка регистрации толпились люди, на этажах пахло кофе и лаком. В уютном холле деловито хозяйничала дежурная – миловидная женщина лет сорока пяти в коричневом костюме. Она указала им нужный номер.
Потерпевший, мужчина лет пятидесяти, широколицый блондин, в голубой рубашке и синих брюках сидел в кресле, закинув руки за голову. Форменный китель летчика гражданской авиации аккуратно лежал на постели.
Савин поставил следственный чемодан на деревянную подставку, стоявшую у двери.
Потерпевший представился:
– Куприянов Виталий Николаевич. – Несмотря на свои годы, он выглядел молодо.
– Расскажите, что случилось? – спросил Арсентьев, сразу же приступая к делу.
Куприянов слегка замялся.
– Не столько у меня, сколько у дежурной. – Он встал, надел китель и, застегнув его на все пуговицы, одернул полы.
– Почему у дежурной? – вопрос требовал разъяснения.
– Она больше меня переживает, – пояснил Куприянов. – А зря. По-моему, побеспокоили вас из-за ерунды. – По тону, каким были произнесены слова, можно было понять, что он не очень расстроен.
