– Видите ли, ни в чем конкретном упрекнуть я Кандиларова не могу. Таких теперь развелось хоть пруд пруди. К любому и всякому, будь то начальник, или вахтер, или уборщица, он подступается с бесконечной любезностью и учтивостью…
– Извините, с каких это пор учтивость и любезность попали в разряд недостатков? – с улыбкой осведомился Бурский.
– Поймите, все это показуха, лицемерие, пыль в глаза. Лишний раз подсуетиться, ввернуть красивое словечко – это же самый дешевый товар в человеческих отношениях. Тому, кто его продает, товарец этот не стоит ничего. Зато его втридорога оплачивают доверчивые простаки.
Себя к доверчивым простакам кадровик явно не причислял.
– Стало быть, сладкими речами ловит в силки простофиль?
– Гм… это смотря какая дичь. Начальство, как правило, на комплименты не клюет, ему услужи дельцем. Так что к одним он подступает с речами, а других опутывает делишками.
– Опутывает, говорите?
– Тут он мастак. Страшного напора деляга. Для него вообще не существует невозможного. Даже мне, представьте, сумел услужить, хотя прекрасно знает, что я о нем думаю. Потом сказал про меня одному из своих дружков: «Ничего, теперь этот пес меньше лаять будет…» Чем услужил? Раздобыл мне английское лекарство, которое не сыщешь ни в одной аптеке, даже там… – Кадровик выразительно выставил палец вверх. – Спас мою супругу. До сих пор жалею, что попался на его удочку…
– Жалеете, что спас? – засмеялся Бурский. Но кадровик не был склонен к шуткам.
– Такое вот положение, товарищ представитель милиции. Мир – увы! – принадлежит нынче таким, как Кандиларов.
Около четырех появился Шатев. Еще в дверях, запыхавшийся, не дожидаясь вопросов начальника, выпалил:
– Не был он там! Не был!
Переведя дух, уже спокойно и подробно рассказал, с кем встречался, какие бумаги и списки просмотрел, и не один раз, и даже касающиеся предыдущих санаторных смен.
– Произошла какая-то ошибка. В комнате, обозначенной крестиком, жили двое из Шумена. Выходит, эта открытка, как говорим мы, юристы, – частный документ с неверной информацией. Допускаю, что написал ее сам Кандиларов – хотя и тут есть сомнения, и надо подвергнуть ее графологической экспертизе, – допускаю также, что он мог лично опустить ее в почтовый ящик (и здесь сомнения немалые), но в санатории для шахтеров он не отдыхал.
– Может быть, в соседнем? Такие же трехэтажные коробки нагородили по всей Болгарии.
– Думал и об этом. «Милина вода» курорт далеко не фешенебельный, там санаториев – раз, два и обчелся. Я проверил все и могу поручиться: Кандиларов солгал.
