– И что же, они на прощанье и по рюмочке не опрокинули? При такой-то закуске? – Лилков обвел рукою стол. – Только где же тогда вторая рюмка?
– Возможны несколько объяснений. Одно: «Я за рулем, вдруг гаишник остановит?» Второе: Насуфов открыл бутылку после ухода спутника. А самое вероятное третье: уехавший знал, что за напиток в бутылке, и потому не пил.
– Не думаешь ли ты…
– Думаю, думаю. Я обо всем должен думать. Анализ покажет.
– Но бутылка опустошена примерно до половины. Из нее пили и до того, как Насуфов опрокинул свою рюмку. А закусить он не успел: смотри, хлеб не надкушен, тарелка с закусками полным-полна, икра не тронута. Значит, уже первая рюмка его свалила.
– Браво! Теперь ты мне нравишься. В сумке еще четыре бутылки «Преслава». Но там мы вряд ли что обнаружим. В противном случае – с меня любой коньяк. Итак, вывод?
– Насуфов раньше пил из этой бутылки. Она была, как говорится, опробована, и потому он ни в чем не сомневался…
– Давай, давай, – поощрил приятеля Бурский.
– Выходит, яд всыпали перед последней рюмкой.
– Допускаю. А что скажешь о люстре, которая зажжена, о закрытых ставнях?
– Он собирался провести здесь, судя по числу бутылок, четыре-пять дней.
– Ну, мы не знаем его «норму». Дальше…
– Провести тайно – иначе открыл бы ставни, окна. Когда приезжают на дачу, первое, что делают, – проветривают комнаты.
Бурский задумался. Примечательно, что Нанай Маро не успел закусить… Молодец Пухи, верно рассудил. Итак, Насуфов налил себе из опробованной бутылки, выпил и, не успев поставить рюмку на стол, потерял сознание.
– Может быть, и случайное совпадение – выпивка и инсульт, – сказал Лилков.
– Случайность? Теоретически допустимо. Однако заметил ты, что я достал из кармана его пиджака? Вот этот конверт. Угадай, что в нем? Двадцать зелененьких ящериц.
– На жаргоне фарцовщиков это стодолларовые банкноты. Как видишь, две тысячи долларов. В Старой Церкви нет, случайно, валютного магазина?
– Не потешайся над Старой Церковью, – сказал патриот Пухи.
Снова появился Иван – пришел договориться насчет обеда. Вид стола, уставленного дорогими закусками, приковал его взгляд.
– Это не для еды, – строго сказал Лилков. – Не забыл, кто сидел в этом кресле совсем недавно?.. То-то. Ступай, пожалуйста, к бай Янко и закажи обед на десять персон. К четырнадцати ноль-ноль…
После часу дня прибыли две оперативные машины. Выйдя из «волги», полковник Цветанов сообщил:
– Ваш скончался – не довезли даже до Пловдива. Я распорядился отправить его на вскрытие в Софию.
