Впрочем, самого беспокойного из них, князя Глеба Святославича, крепко связывали свои собственные заботы: последнее время он уже не покидал своего кремля, ибо теперь все население княжества вело с ним почти открытую войну. Придерживаясь своего первоначального решения, Василий в дела Брянска не вмешивался, но зорко следил за всем, что там происходит.
Однажды, возвратившись из дальней поездки и попарившись в бане, он сидел с Никитой в трапезной, когда ему доложили, что прибыл гонец из Козельска. Василий его принял тотчас и, узнав, что дядья приглашают его на семейный совет, нисколько не удивился. Подобные съезды князей карачевского дома и прежде бывали не раз, всегда способствуя укреплению доброго согласия между ними. Сейчас такая встреча была особенно нужной, ибо она могла окончательно рассеять тень недоброжелательности и недоверия князей друг к другу.
– Дяде моему, князю Титу Мстиславичу, поклон передай и скажи, что на двадцать третье июля в Козельск беспременно буду,– сказал он, отпуская гонца.
– Ну, вот и слава Богу,– промолвил он, когда они остались вдвоем с Никитой.– Я и без того в Козельск сбирался, а так оно еще в лучше выходит: по крайности, знаю уже, что прием мне будет оказан добрый, поелику они меня сами к себе зовут.
– Примут-то, может, и хорошо, а вот как проводят?
– А проводят еще лучше. Дабы в устройстве земли нашей они мне палок в колеса не совали, надобно наладить с ними добрый мир. На том съезде я их по шерстке поглажу, младшим сынам их выделю приличные вотчины,– глядишь, и уразумеют, что я им вовсе не ворог.
– Давай-то Бог,– с сомнением в голосе промолвил Никита.
– Ты что? Али опасение какое имеешь?
– Коли спрашиваешь, скажу: не нравится мне все это дело.
– Какое дело?
– Да вот этот семейный совет.
– Почто так?
– Не верю я, князь, твоим дядьям.
– Я и сам им не верил, думал, не пойдут добром под мою руку. Ан видишь,– смирились. Никто и слова вперекор не молвил, как принимал я большое княжение.
– Вот это и худо. Ежели бы они тогда заартачились, как того ожидать следовало, было бы все понятно. А так похоже, что затевали они что-то супротив тебя, да толи сговориться не успели, то ли не все у них готово было, когда преставился князь Паителей Мстпславич. И может статься, все эти месяцы они тебе покорность выказывались
затем, чтобы глаза отвести и тем временам свой подвох без помехи закончить.
– Блажишь ты, Никита! Ну, сам рассуди: что они теперь могут сделать, хоть бы и хотели? Коли думали княжение у меня оспаривать,– время у них упущено, я уж давно княжу. Ежели теперь удумали меня согнать,– сами знают, что руки коротки. Войска собрать они не могут без того, чтобы мы тотчас о том не сведали. Чего же бояться-то?
