Такая планировка была характерна для всех помещений. Правда, некоторые жильцы — из «великих прошлых», как можно было бы назвать народных художников республики или Союза, — умудрялись, опять же еще при советской власти, нехитрыми способами, главным образом воздействуя авторитетными письмами на партийные органы, объединять по две мастерские, и тогда площадь была просто шикарной, даже с персональным санузлом. Но не всем, далеко не всем это удавалось. Тут уж шли в ход «особые заслуги».
Зиге своего вполне хватало. А вот Степка появился в доме после смерти Паши Кузнецова, прекрасного графика и очень даже приличного человека, умершего от водки в черные годы перестройки. И въехал Хлебников в его, кстати говоря, спаренную мастерскую тоже под давлением все той же общественности. Московский союз художников не мог устоять перед дружным натиском новых, демократических сил, щедро оделявших своих наиболее активных пропагандистов и агитаторов необходимыми жизненными благами. Вот на этой волне и появился в «клубке художников-единомышленников» новый член товарищества. Никто с ним заводить тесное знакомство не стремился, — дружеские связи, наладившись однажды, уже фактически не прерывались, — да Степка, как его с полупрезрительным «Хэ» именовали здесь, и сам не собирался заводить знакомств. Оно только говорится, что единомышленники, но если по правде, то единомыслия в этой среде никогда не наблюдалось. За редчайшими исключениями, широко и подробно описанными в искусствоведческой, а также художественной литературе, как бы в назидание потомству.
Таким образом, у Зиги имелись все основания заявить, что Степка Хэ, то бишь Хлебников, по большому счету, «вещь в себе», выражаясь устами философа Канта. Но кое-что все же было о нем известно, что и давало право Зиге именовать своего соседа гнидой. Итак, в чем же смысл такого определения?
Дело в том, что любой художник, как правило, редко покидает свою мастерскую. Работа этого требует, если к ней относиться серьезно. Но!.. И в этом большая загадка.
Даже не высовывая головы из окна, не выходя за дверь, не подслушивая и не сторожа в коридоре, любой художник прекрасно знает, что в доме происходит, кто к кому пришел, часто даже, зачем, кто кому позирует, у кого появился выгодный заказ, а кто просто гонит очередную халтуру, и так далее. У кого сейчас есть «бабки», а к кому лучше и не стучаться. Не говоря о том, что семейные отношения тоже не представляют неразгаданной тайны. Кто разносит сведения? Жены, любовницы, натурщицы, уборщицы или сами же художники, неизвестно. Но все всё обо всех знают. Потому и «клубок» — друзей ли, единомышленников — без разницы.
