— Как знаешь, — сухо ответила Юлия. — А он, между прочим, говорил о серьезных планах. Так что все же думай… Ну, все, поеду. Если надумаешь, звони. Привет папе-маме…
— И твоим — не хворать.
— Так, приготовиться! — вслух сказал Филя и, зажав себе рот ладонью, рассмеялся: он «вспомнил», что микрофон-то стоит у него, а не у них и это он слушает, а не девушки.
Наташа, увидел он, вышла из машины. На ней были уже не голубые, волнующие воображение шортики, а вполне приличная юбка до колен и кофточка, накинутая на плечи.
— Оп-а! — воскликнул Филя по поводу находчивости девушки. — Молодец, однако! Ну конечно, у нее ж сумка была. Так… и где же наш «хвост» родимый?
Юлия тронула машину, круто развернулась и поехала в обратную сторону. И тот, что был впереди, за ней не тронулся, значит, не она ему и нужна. А отсюда к дому, где живет Юлия, можно сказать, рукой подать. Александр Борисович, вероятно, уже на месте. Позвонить, разве что, на всякий случай…
А Наташа тем временем цокала каблучками, идя вдоль длинного дома. Народа здесь совсем не было, да и поздновато уже. А «хвост» продолжал стоять.
— Сан Борисыч, — тихо сказал в трубку Агеев, выходя из машины и «вякая» сигнализацией, так, на всякий случай, по привычке не оставлять соблазна для случайного любителя заглядывать внутрь салонов, — ваша протеже будет возле дома, скорее всего, через пять минут. Есть «хвост», но, похоже, не за ней. Я провожаю подругу.
Наташа дошла до угла дома и свернула налево. И вот теперь, заметил Филя, из машины выскочил тот мужичок и, подождав немного, неторопливо двинулся следом за девушкой.
— По-моему, наш клиент, — сказал себе Филипп и отправился догонять.
Двор, как и улица, был освещено плохо. Наташу видно не было, но зато слышался стук каблучков. Впереди, у ближнего, освещенного подъезда, мелькнул силуэт мужчины. Филипп прибавил шагу и усмехнулся своим мыслям. Он подумал вдруг, что в любых случаях, когда оказывался в ситуации, близкой к экстремальной, другими словами, когда чувствовал всеми мышцами, что предстоит, грубо говоря, подраться, тело его уже как бы заранее собирается в тугой комок, готовый к броску и опережающему удару, а движения подошв становятся почти неслышными. Все-таки великое дело — многолетняя практика…
Девушка шла наискосок, через внутренний двор по асфальтированной дорожке, отчего и каблучки ее звучали так громко. Преследователь двигался за ней, но под деревьями был виден только его темный силуэт — контражуром в свете от подъезда на противоположной стороне двора. «Вообще-то, — подумал Агеев, — очень удобное место для нападения, народу нет, двенадцатый час». И только подумал, как услышал впереди голос:
