В общем-то, Томпсону было на всё это наплевать. Непонятным оставалось лишь отсутствие охраны во главе с начальником тюрьмы. Но в это время из боковой двери корпуса «А» выбежало несколько человек в форме, вооружённых дубинками и баллончиками с едким газом. Они бросились в гущу событий и тут же стали активными участниками побоища. И тут у наблюдавшего за происходящим Томпсона глаза полезли на лоб. Один из охранников, встрявших в драку, размахнулся и двинул своего коллегу тяжёлой пластиковой дубинкой по черепу. Тот повалился замертво. А сошедшего с ума охранника тут же прикончил какой-то китаеза, размахивавший незаконно изготовленным в мастерских тюрьмы тесаком.
С заключёнными, заполнявшими тюремный двор, происходило что-то странное. Почти все они с яростью берсеркеров бросались друг на друга, и на асфальте валялось всё больше и больше тел. Судя по позам, это были уже трупы. Томпсону стало не до размышлений о приятном досуге, и он сорвал пластиковую пломбу с затвора армейского крупнокалиберного пулемёта, которые были установлены на каждой из вышек, окружавших тюремный двор. Когда он подсоединил к пулемёту стационарный магазин на две с половиной тысячи патронов калибра 0.68, с вышки Чероки прозвучала очередь. У Томпсона мелькнула мысль о том, что, раз он откроет огонь не первым, то и отвечать не ему. Вот и хорошо. Однако нажимать на гашетку он не спешил. Очень уж непонятно было всё это.
Чероки выпустил ещё одну очередь и Томпсон, посмотревший в его сторону, поразился выражению лица своего коллеги. С расстояния в тридцать ярдов было отлично видно, что лицо Чероки искажено совершенно зверской гримасой. Он выкрикивал что-то очень недоброе и яростно водил прыгающим стволом по двору. Заключённые валились на асфальт один за другим. С другой вышки, находившейся через одну от Томпсона, тоже послышались выстрелы. Охранник, стоявший там, предпочёл использовать тридцатизарядный егерский карабин с оптическим лазерным прицелом, и посылал в толпу пулю за пулей. Одна из них разнесла голову охранника, душившего заключённого полимерной самозатягивающейся петлёй, обычно использовавшейся вместо давно устаревших наручников.
Томпсон был в шоке. То, что происходило, не укладывалось ни в какие рамки. Видимо, все разом сошли с ума.
«От жары, что ли», — в растерянности подумал он.
И тут повеял лёгкий ветерок. Он принёс с собой едва ощутимый незнакомый аромат то ли какой-то пряности, то ли незнакомой косметики. Можно было сказать, что этот аромат даже несколько приятен. Ну а уж то, что он принёс сержанту Томпсону, было настоящим подарком из преисподней. Ему приходилось нюхать кокаин, но то, что он испытал в этот раз, отодвинуло снежный эликсир в один ряд с дешёвой травкой, смешанной недобросовестным толкачом с сухим козьим помётом. Мир на краткое мгновение померк в глазах Томпсона и тут же вернулся. Но уже совсем другим. Невиданная лёгкость наполнила всё существо Томпсона. Ярость, прозрачная и чистая, как стекло, наполнила вселенную, и жалкий зуд Создателя, толкнувший его состряпать весь этот смехотворный балаган, померк перед великой страстью сержанта Томпсона.
