— Хочешь спать? Синтаро присел к жаровне.
— Сестра уже спит. Ты тоже ложись.
— Ладно… Всю ночь курил, даже язык щиплет.
Морщась, Ёити с унылым видом бросил в жаровню недокуренную сигарету.
— Как хорошо, что мама перестала стонать.
— Ей, кажется, лучше.
Тетушка зажгла сухой спирт в грелке.
— До четырех часов ей было плохо.
Из кухни выглянула Мицу, причесанная на прямой пробор.
— Простите. Господин просит вас зайти в магазин.
— Хорошо-хорошо, сейчас иду.
Тетушка протянула Синтаро грелку:
— Син-тян, зайди к маме.
Сказав это, она вышла, вслед за ней, подавляя зевок, поднялся и Ёити.
— Пойду посплю немного.
Оставшись один, Синтаро положил грелку на колени и задумался. О чем он и сам не знал. Шум ливня, низвергавшегося на невидимую крышу с невидимого неба, — единственное, что его сейчас заполняло.
Неожиданно вбежала сиделка.
— Идите кто-нибудь. Хоть кто-нибудь…
Синтаро вскочил и в тот же миг влетел в комнату больной. Он обнял О-Рицу, прижал к себе.
— Мама, мама!
Лежа в его обьятиях, мать дернулась несколько раз. В уголках губ выступила пена.
— Мама!
В те секунды наедине с матерью Синтаро громко звал ее, жадно всматривался в лицо умершей.
