— Сходи отправь.
Протянув написанную наконец телеграмму одному из приказчиков, Ёити скомкал испорченный бланк, бросил его на кухню, помещавшуюся за магазином, а сам пошел в полутемную столовую. Там, на балке над жаровней, висел большой календарь, выпущенный в качестве торговой рекламы. У жаровни сидела коротко остриженная, всеми позабытая тетушка Асакава и ковыряла в ухе. Услышав шаги Ёити, она, не отнимая руки от уха, подняла на него воспаленные глаза:
— Здравствуй, отец ушел?
— Да, только что. Сколько беспокойства у вас из-за мамы.
— Беспокойства действительно много. У нее болезнь, которая даже названия не имеет.
Ёити опустился на колени у жаровни. За фусума лежала больная мать. При мысли об этом сидевшая напротив старомодная старуха вызвала в нем раздражение, большее чем обычно. Помолчав, тетушка глянула на Ёити исподлобья, потом сказала:
— Скоро придет О-Кину-тян.
— Разве она уже выздоровела?
— Говорят, что чувствует себя хорошо. У неё ведь был просто насморк.
В словах тетушки, чуть презрительных, сквозила теплота.
О-Кину нравилась тетушке больше обоих братьев, видимо, потому, что меньше всех доставляла хлопот О-Рицу. Кроме того, покойная жена Кэндзо, мать О-Кину, была в большой дружбе с тетушкой, Ёити вспомнил, что от кого-то слышал об этом, и сейчас без особой охоты говорил о болезненной сестре, в позапрошлом году вышедшей замуж за торговца мануфактурой.
— Как дела у Син-тяна? Отец перед уходом сказал, что надо бы ему сообщить о болезни О-Рицу.
Тетушка вспомнила об этом, вдоволь наговорившись об О-Кину.
— Я только что велел отправить телеграмму. Придет сегодня же, уверен.
— Пожалуй. Ведь от Киото до Осаки совсем близко…
Тетушка произнесла это нерешительно, ибо не была сильна в географии. Это почему-то пробудило таившееся в сердце Ёити беспокойство. Приедет ли брат? И он подумал, что следовало отправить более тревожную телеграмму. Мать хочет увидеться с сыном. Тот все не едет, а мать умирает. Сестра же и тетушка Асакава осуждают брата как непочтительного сына. Эта картина пронеслась перед мысленным взором Ёити.
— Если телеграмма придет сегодня, он завтра же будет здесь.
Ёити сказал это, чтобы успокоить не столько тетушку, сколько самого себя.
Пока они разговаривали, вошел, стараясь ступать бесшумно, приказчик Камияма, на лбу у него блестели капельки пота. Он куда-то ходил — рукава его полосатого хаори были мокрыми от дождя.
— Здравствуйте. Простите, что заставил вас так долго ждать.
