— Такие теперь служанки пошли… Моя, так та наоборот, во все сует нос.
Пока женщины переговаривались, Синтаро, не выпуская сигареты изо рта, заговорил с печально сидевшим Ёити:
— К вступительным экзаменам готовишься?
— Готовлюсь… Но в этом году держать не буду…
— По-прежнему пишешь стихи?
Ёити, морщась, прикурил сигарету.
— У меня нет такой склонности к учению, как у тебя. А математику я просто ненавижу.
— Хоть и ненавидишь, но если не заниматься…
Синтаро прервала сидевшая напротив него тетушка, тихим голосом переговаривавшаяся с подошедшей к приоткрытым фусума сиделкой:
— Син-тян, мама зовет.
Погасив окурок, он встал, и, не взглянув на сиделку, прошел в соседнюю комнату.
— Проходи сюда. Мама сказала, что хочет тебя видеть, — кивнул ему головой отец, сидевший у изголовья больной. Синтаро послушно примостился рядом с ним.
— Ты меня звала?
Мать повернула к нему голову. В свете лампы, завешанной куском материи, лицо ее выглядело еще более осунувшимся.
— Понимаешь, Ёити не желает заниматься… Хоть бы ты ему сказал… Он прислушивается к твоему мнению…
— Хорошо, обязательно скажу. Кстати, только что мы уже с ним говорили об этом.
Синтаро ответил чересчур громко.
— Да? Смотри не забудь… Я думала, что вчерашнего дня не переживу, а вот видишь…
Превозмогая боль, мать широко улыбнулась.
— Может быть, помог амулет Тайсяку-сана — вот и жар спал; глядишь, еще и поправлюсь… Мицу говорила, что у ее дяди тоже была язва двенадцатиперстной кишки, а он через полмесяца поправился. Видно, не такая это страшная болезнь…
Синтаро до боли стало жаль мать, которая все еще надеялась на выздоровление.
— Конечно, поправишься. Непременно поправишься, лекарства обязательно помогут.
Мать кивнула:
— Давайте еще раз попробуем выпить.
Подошедшая сиделка ловко поднесла ко рту О-Рицу мензурку. Мать, зажмурившись, в два глотка выпила содержимое. На какой-то миг у Синтаро отлегло от сердца.
— Вкусно.
— Смогла все же принять наконец.
Сиделка и Синтаро радостно переглянулись.
— Раз стала принимать лекарства, все в порядке. В общем, залежалась ты, пора подниматься. И устроим праздничный обед, будем есть рис с красной фасолью.
Шутка Кэндзо вызвала у стоявшего на коленях Синтаро желание уйти. В это время мать неожиданно подозрительно глянула на него.
— Лекция? Где сегодня вечером лекция? — спросила она.
Испуганный Синтаро, ища спасения, посмотрел на отца.
— Никакой лекции нет. Нигде ее не будет. Так что можешь лежать спокойно.
Успокаивая О-Рицу, Кэндзо одновременно делал глазами знаки Синтаро. Тот поспешно поднялся и вернулся в ярко освещенную столовую.
