– Ну мне как раз поведал об этом тот психоаналитик, которого Лариса Кудринцева прилежно посещает вот уже несколько лет. И, между прочим, сегодня в три часа дня она будет у него на приеме.
– У психоаналитика? В три часа? – переспрашивала я, размышляя о том, как можно использовать это обстоятельство.
– Да, вероятно, снова станет плакаться, что у мужа есть другая женщина с каким-то экзотическим именем, – дед застыл в глубокой задумчивости.
– Агнесса? – уточнила я, смеясь.
– Да, точно. А почему тебя это так развеселило?
– Потому что Агнесса – это не женщина, а кобыла. Но Владимир Дмитриевич действительно называет ее любимой. Однако другая женщина у Кудринцева тоже имеется. Мне удалось выяснить, что у него роман с дочерью хозяина конюшни.
– С Мешковой, что ли?
– Ариша, ты ее знаешь?
– Я знаю Игоря Алексеевича Мешкова и в курсе, что у него есть дочь, но с ней лично незнаком.
– Да, мир тесен. А скажи-ка, Ариша, этот Мешков – игрок, да?
– Сейчас уже нет, но персонаж он очень интересный.
– Чем же?
– Прежде всего скажу тебе, – дед уселся поудобнее и продолжил: – Мешков очень скаредный тип. Деньги он любит до безобразия. Играл Игорек в карты не ради самого процесса, не ради общения с интересными людьми, а исключительно ради выигрыша. Если проигрывал, то сразу начинал оспаривать справедливость чужой победы. Поначалу ему даже удавалось убедить всех сидящих за игральным столом в том, что наиболее удачливый соперник – плут или профессиональный катала.
– Шустрый какой! – усмехнулась я. – Как вы его только терпели?
– И в нашей семье, как говорится, не без морального урода. Со временем к его выходкам все привыкли, и они уже не прокатывали. Тогда Мешков взял другую тактику – начинал давить на жалость. Денег, мол, нет, жена больная, дочка маленькая, дайте отыграться, иначе вены себе порежу и кровью здесь все залью.
– И что? Неужели резал вены?
– Нет, обычно ему шли навстречу и давали отыграться. И ведь везло мошеннику – зачастую отыгрывался! Но помню, был и такой случай, – дед с удовольствием ударился в воспоминания, – проиграл Игорек Роме Ковалевскому пятьсот советских рублей. Не такие уж это большие деньги, скажу я тебе, потому как иногда ставки и до десяти тысяч доходили. А за десять штук тогда «Волгу» взять можно было. Но и не маленькие – профессорская зарплата. Мешков, как водится, стал плакаться, что деньги, дескать, были, сторублевыми банкнотами, но их кто-то из присутствующих спер из кармана пиджака, который он неосторожно на пять минут без присмотра оставил. Тогда Рома, щедрая душа, говорит ему – прощу долг, если ты нас всех позабавишь. Ты уж прости, Полетт, расскажу дальше все без купюр...
