– Надежда Степановна, а на каком основании Кудринцев уволил главного механика?
Услышав мой смелый вопрос, начальница отдела кадров едва не пролила на себя горячий чай.
– Полина, ты... ты... ты что, с луны свалилась? Да Борщинский преступник! Его не только увольнять надо, его давно нужно было изолировать от общества!
– За что? – строго осведомилась я. – Аргументируйте свое заявление.
– Казакова, ты одна, как всегда, ничего не знаешь. Он подделал диплом о высшем образовании! А это уже статья. А то, что взрыв, унесший человеческую жизнь, произошел по его вине, это очевидно. Разве этого недостаточно для увольнения?
– Нет, для меня это не очевидно.
– Тогда пошли к генеральному директору! Поговоришь с ним сама. Пошли! – повторила Аронкина и встала.
Я отправилась с ней к Кудринцеву. По дороге нам сообщили, что у Борщинского случился сердечный приступ, и ему вызвали «Скорую помощь».
– Чушь! – заявила Аронкина. – Это он наверняка симулирует, зная, что во время болезни нельзя уволить человека. Только у него этот номер не пройдет! Приказ был издан раньше его мнимой болезни. Вчера.
– Надежда Степановна, не надо делать таких поспешных выводов. Только врачи могут оценить состояние здоровья Борщинского.
– Снова ты, Казакова, умничаешь. Посмотрим, как ты запоешь при генеральном директоре!
– Я скажу ему то же самое.
– Ну-ну, – усмехнулась Аронкина и направилась в приемную. Я последовала за ней. – Катя, Владимир Дмитриевич у себя?
– Да, – кивнула секретарша.
Надежда Степановна по-свойски распахнула дверь директорского кабинета и строго сказала мне:
– Заходи!
Я зашла и поздоровалась с генеральным. Он поднял на меня удивленный взгляд и спросил:
– Казакова, разве я вас вызывал?
– Владимир Дмитриевич, это я привела ее к вам, – пояснила начальница отдела кадров. – Полина Андреевна считает, что вы издали незаконный приказ об увольнении Борщинского, и не желает его визировать.
– Что? – Кудринцев нахмурился. – Это как понимать? Казакова, вы что же, преступника защищать вздумали?
– Преступник Борщинский или нет, это может определить только суд.
– Надежда Степановна, оставьте нас, – сказал Кудринцев, и Аронкина поспешила выйти из кабинета. – Суд, говорите?
– Да, суд, – повторила я.
– Соплячка! – рявкнул генеральный директор и стукнул кулаком по столу. – Учить она меня вздумала! Да ты еще в ясли ходила, когда я уже цехом руководил! Ну, чего молчишь? Есть еще возражения?
– Мой возраст здесь совсем ни при чем, – спокойно сказала я. – Все дело в должности. Я – юрист, и я пока не вижу оснований для увольнения главного механика по той статье, тем более он заболел.
