XXV. Как бы часто нам ни внушали, что более близкое и подробное ознакомление с людьми и вещами уменьшит наше восхищение или что только темное и наполовину незнакомое может казаться возвышенным, мы все-таки не должны этому безусловно верить. И здесь, как во многом другом, не знание, а лишь немного знания заставляет гордиться. И на место восхищения узнанным предметом ставит восхищение самим узнавшим. Для поверхностно-образованного человека, усыпанное звездами, механически вращающееся небо не представляет собой, быть может, ничего удивительного. Оно кажется ему менее удивительным, чем видение Якова. Для Ньютона же оно удивительнее этого видения, потому что тут, на небе, царит еще все тот же Бог. И священные влияния и сейчас еще, как ангелы, подымаются вверх и спускаются вниз. И это ясное созерцание делает остальную тайну еще глубже, еще божественнее. То же самое происходит и с истинным душевным величием. В общем, теория "нет великого человека для его камердинера" нам мало помогает в освещении истинной природы этого случая. Кроме довольно ясной поверхности этого утверждения, оно еще может быть применено лишь к поддельным, ненастоящим героям или к слишком настоящим лакеям. Для доброго Эльвуда Мильтон всегда оставался героем.
XXVI. Во всяком случае, гораздо легче и гораздо менее благородно находить ошибки, чем открывать красоты. Критикующая муха, садясь на колонну или карниз великолепного здания, будет в состоянии указать тут на пятно, там на шероховатость. Одним словом, несмотря на то, что взор ее простирается не далее полудюйма, она сумеет найти, что тот или иной отдельный камень совсем не такой, каким он быть должен. В этом критикующая муха будет права. Но для того, чтобы понимать красивые пропорции целого, чтобы видеть все здание как единый предмет, чтобы оценить целесообразность устройства различных частей и их гармоничное совместное служение требуемой цели, нужно иметь глаз и понимание знатока.
XXVII. Существенно заблуждаются те, кто считает вспыльчивость и упрямство признаками силы. Кто подвержен припадкам судороги, тот не силен, хотя требуется шесть человек на то, чтобы сдержать его. Тот силен, кто может тащить, не спотыкаясь, самый тяжелый груз. Это мы всегда должны помнить. В особенности в теперешние крикливые дни. Кто не умеет молчать, пока не настает пора говорить и действовать, тот не настоящий человек.
XXVIII. Разве мысли, истинный труд, всякая высокая добродетель - не дети страданья? Словно рожденные из черного вихря. Истинное напряжение, подобное усилиям узника вырваться на свободу - вот что такое мысль. Мы совершенствуемся путем страданий.
