– Да, и кажется мне, что по непростому, – подтвердил я.
– Пошли! – позвал он.
Мы вошли в его дом, и он, усадив меня напротив себя, потребовал:
– Излагай!
– Понимаете, Виктор Петрович, не нравится мне та комната на свалке! Очень не нравится! – начал я.
– Да и мне она странной показалась, – согласился он. – Чертовщиной какой-то попахивает, а я этого не люблю!
– Вот я и хотел попросить у вас двустволку на ночь, – объяснил я.
– Решил туда снова наведаться? – догадался он, и я кивнул.
Он немного подумал, взъерошил свои коротко стриженные седые волосы, а потом решительно заявил:
– Вместе пойдем! Не дело одному на такую операцию идти!
– Так вы устали, наверное, – сочувственно сказал я.
Услышав это, он гневно посмотрел на меня и рявкнул:
– Да ты меня, никак, в старики решил записать? Совсем со счетов сбросил? Я, чтоб ты знал, другому молодому сто очков вперед дам и обгоню! Причем во всем! – двусмысленно усмехнулся он.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – покаянно сказал я.
– Ладно! Проехали! – махнул рукой он и стал командовать: – Иди ужинай, а потом заходи за мной. Я тут тоже кое-что перехвачу, и двинем!
Дорога от его дачи до нашей обычно не занимает и двух минут, но я шел целых пять, обдумывая по дороге, как я объясню жене необходимость опять куда-то идти, тем более ночью. Так ничего и не решив, я положился на то, что в нужный момент счастливая мысль сама посетит меня, и толкнул дверь дома.
Хотя времени прошло совсем чуть-чуть, ужин уже стоял на столе, и я набросился на него как волк. Маруся с трудом отогнала меня, чтобы я руки помыл. Отвалившись от стола в блаженном сытом состоянии, я стал придумывать причину, по которой мне срочно нужно уйти, но осоловевший мозг отказывался функционировать и выдать что-то дельное. В конце концов я решил не мудрствовать лукаво и сказал прямо:
– Маруся! Мне сейчас нужно будет уйти, и вернусь я, наверное, только утром.
– Что?! – воскликнула она, явно не поверив своим ушам. – Что ты сказал?! Уйти?! И это после того, как я чуть с ума не сошла, когда ты пропал?! Да у тебя есть совесть или нет?! Ты решил меня в гроб вогнать?!
Она бушевала так, что мое сыто-блаженное состояние мгновенно улетучилось.
– Дорогая! В этом нет ничего опасного, – сказал я, но, увидев, как у нее побледнел кончик носа – верный признак того, что она в ярости, замолчал, потому что знал по опыту нашей семейной жизни, что бурю надо просто переждать.
Маруся же отрывалась по полной! Я был и бесчувственной скотиной, и безответственным дураком, и законченным идиотом, и... Одним словом, будь все это хоть на сотую долю правдой, оставалось бы только удивляться, как она вообще вышла за меня замуж и где были раньше ее глаза.
