Одним словом, Соне нравились простые городские кафе, и то, что Петя водил ее туда, добавляло к нему приязни.
И сегодня они договорились выпить вечером кофе на углу Сивцева Вражка и Староконюшенного переулка. Вечер предполагался не поздний: в пятницу Петя надеялся закончить работу пораньше, а у Сони и вовсе наступил перерыв в съемках, так что она собиралась провести день дома.
Телефон зазвонил утром, когда она еще даже не проснулась толком – досматривала какой-то улетающий сон и одновременно разглядывала комнату в просвет приоткрытых глаз, пытаясь сообразить: что это вокруг нее, где это она?
– Соня... – Петин голос звучал в трубке так, словно он ползет по пустыне и вот-вот умрет от жажды. – Соня, мы сегодня не сможем встретиться...
– А что случилось? – пробормотала она.
Ей никак не удавалось проснуться, и встревожиться из-за Петиного тона поэтому не удалось тоже.
– Я, кажется, заболел...
Соня наконец стряхнула остатки сна и даже села на кровати для бодрости.
– А температуру мерил? – спросила она.
– Да...
– Высокая?
– Тридцать семь и шесть...
– Ну, это ерунда, – успокоила Соня. – Наверное, кондиционером в машине продуло.
– Но горло болит ужасно, – пожаловался Петя. – Просто с трудом говорю.
– Выпей горячего молока, – посоветовала она. – С медом.
– Гадость какая! Я мед с детства не переношу. И молоко тоже.
– Тогда чаю с малиной. У тебя малиновое варенье есть?
– Да ты что! Кто теперь варенье варит?
– Оно теперь в магазине продается. Необязательно варить.
– В магазине только финский конфитюр, – возразил Петя. – Вряд ли он от горла поможет.
– И вовсе нет. В «Елисеевском» самое настоящее варенье есть. Чуть ли не домашнее. И малиновое, и ежевичное, и даже из грецких орехов.
В «Елисеевский» Соня забрела едва ли не в первую свою прогулку по Тверской, и он поразил ее не обилием еды, в том числе экзотической, а необычностью интерьеров. Такие люстры, и лепнина, и бронза, и хрусталь могли, ей казалось, существовать только в музее. Но «Елисеевский» не был музеем – в нем кипела жизнь, и люди покупали продукты так, словно находились в самом обыкновенном гастрономе, и не задирали головы, чтобы получше разглядеть дворцовые потолки и фризы.
И Соня тоже прекратила разглядывать здешние интерьеры с открытым ртом. Она словно впустила их в себя и, к удивлению своему, поняла, что они устролись у нее внутри как-то ладно и точно, словно попали на отведенное им место.
Поселившись в общежитии на Сивцевом Вражке, она стала часто заходить в «Елисеевский», несмотря даже на то, что цены в нем были гораздо выше, чем в гастрономе возле студии. Ей нравилось выискивать здесь что-нибудь необычное – какую-нибудь маленькую коробочку чая, которая словно сохранилась с тех времен, когда такую же коробочку могла купить Вера Холодная...
