Щебечущей стайкой прибывают каждый год на эскадру молодые офицеры, проверенные на все виды искушений, и тем не менее только немногие приживаются, отнюдь не те, кому ротные командиры прочили стремительный взлет или ровное восхождение к сверкающим адмиральским высотам. Однако и среди прижившихся не найти ни дураков, ни лентяев, ни болтунов.
На восьмой день похода эскадра покинула якорную стоянку у мыса Джубга. Всю ночь шла она курсом зюйд— вест. Олег отстоял вахту с нуля до четырех, а потом — по объявленной боевой готовности — поднялся к себе, на правый формарс, в командно— дальномерный пост (КДП). Утром его подменили на завтрак, и Олег успел забежать в каюту, где он не был со вчерашнего обеда, взять пачку папирос. Вновь рывок по трапам фок— мачты до площадки формарса — и в открывшемся люке КДП показался капитан-лейтенант Валерьянов, командир дивизиона, жестом разрешил Манцеву постоять на формарсе, проветриться, осмотреться.
Эсминцы, всю ночь шедшие справа, переместились на корму. Линкор поменялся местами с «Куйбышевым» и шел в кильватер ему. Сзади «Дзержинский», за ним «Ворошилов». Что за «Ворошиловым» — это увидится позже, при повороте. На сигнальных фалах линкора флаги, по эскадре объявлена противокатерная готовность No 1. Безбрежная ширь моря открывалась человеческим глазам, но глаза видели главное — адмиральские фуражки на крыльях флагманского мостика, и, поглядывая на золотое шитье фуражек, Олег Манцев прикидывал. удастся ли ему к концу похода сохранить руки, ноги, голову и плечи с офицерскими погонами. Только что в кают— компании объявили: командир 6-й батареи от должности отстранен, и вся вина его в том, что не знал он какой— то мелочи, пустяка, но незнание обнаружено командующим эскадрой, не кем иным. Адмирал, человек тихий и немногословный, поднялся на ходовой мостик, постоял рядом с лейтенантом, спросил о створных знаках Новороссийской бухты и правильного ответа не получил. И ничего не сказал. Ни словечка. И нет уже командира 6-й батареи, сидит в каюте на чемоданах. Случись такое на офицерской учебе в кают— компании, капитан 2 ранга Милютин врезал бы незнайке пять суток ареста при каюте — в худшем случае, а в лучшем посоветовал бы «славному артиллеристу» пересдать ему лично лоцию. Но незнание выявлено командующим эскадрой — н меры воздействия поэтому другие. И никого не обвинишь ни в жестокости, ни в поспешности. Командующий эскадрой вообще не знает, какие меры приняты и как наказан офицер, которого он ночью и рассмотреть— то не мог. И командир линкора прав, так сурово наказывая, потому что предупреждал ведь, учил, намекал, в лейтенантские головы вбивал те самые пустячки и мелочи, интересоваться которыми так любят адмиралы. Неделю назад, к примеру, поднялся командир на ют, Манцев подлетел к нему с рапортом, а командир оборвал его вопросом: «Инкерманские створные?..» Манцев радостно заорал: «274,5 — 94,5 градуса, товарищ командир!» — "Молодец! "
