- Здесь уже побывали, сэр, - сообщил он.
- Макардл?
- Нет, сэр, инспектор вроде вас.
- Кажется, я знаю, кто бы это мог быть.
- Он хотел поговорить с соседом убитой, - пояснил юнец.
- И что же?
- Он мне так сказал, сэр.
- Нет, я спрашиваю, поговорил ли он с соседом?
- Нет, сэр, он его не застал. Этот парень живет где-то в Оксфорде, а здесь бывает лишь по будням. Ну, когда работает… сами знаете.
- А сегодня понедельник, но его нет.
- Именно так. А может, он и вовсе на лето уехал.
- Полагаю, Варном велел вам не упускать его из виду, если что?
Констебль кивнул.
- Как вы думаете, он подозреваемый?
- Не знаю. Кто еще тут живет?
- Одна милая пожилая дама. Гречанка. Ей почти сто лет. Одевается в черное и глуха, как старый пень. Она поила меня чаем, - сообщил он. - Разливала его в стаканы, представляете? Чай с мятой. - Он произнес это с неподдельным удивлением.
Нет, служба в большом городе явно не для него.
- Идите-ка и выпейте еще чудесного чая с мятой, - предложил я.
- Я должен оставаться здесь, сэр.
- Понятно, что вы поднимались наверх, чтобы пить чай. В конце концов, вряд ли вы позволили бы, чтобы славная старушка лишний раз ходила вниз и вверх, чтобы принести вам освежающий напиток - в ее-то возрасте.
- Да, но я уходил только на минутку, - смутился он. - Я здесь совсем один с шести.
- Считайте, вам повезло, что это не жилой небоскреб на Майл-Энд-роуд.
- Знаю, - ответил он. - В этом месяце я дежурил в многоквартирном доме в Далстоне. Малыши пытались кидаться в меня собачьим дерьмом с балкона.
- Радуйтесь, что не сбросили телик на голову. Сходите и выпейте еще чаю. Или постойте немного снаружи на солнышке. Мне требуется подумать, а я не могу, пока вы нависаете надо мной или болтаетесь под ногами. И вот еще: отсюда можно попасть на задний двор?
- Не знаю, сэр. Полагаю, через офис можно.
- У вас нет ключа от офиса?
- Только от парадной двери и от квартиры, сэр.
Он удалился, стук его сапог раздавался на всю лестницу. Мой желудок туго сжало, я основательно вспотел. И не впервые пожалел, что не могу спокойно побеседовать с Фридрихом Ницше. Уж тогда-то я объяснил бы ему, что он неправ, говоря: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Я вздохнул. Затем открыл дверь.
Внутри было тихо и сумрачно, очень тепло и, я бы даже сказал, душно. Жужжали мухи. Я слышал, как у соседей наверху гремит телевизор. Лучи солнечного света били снаружипо задвинутым черным шторам. Я затворил дверь и встал к ней спиной, засунув руки в карманы брюк. Матрас был оголен. Серебряная пыль пятнами лежала по всему дощатому столу у окна, на черном телефоне, установленном на кипе справочников на полу, вокруг дверной коробки. Кровь все еще
