Благодарю за любезное приглашение посетить вас, но, к сожалению, путешествия сегодня для меня составляют слишком дорогостоящее удовольствие; однако я искренне надеюсь, что наступит день, когда мы наконец встретимся лично.
Ваш отзыв о Каббале Вульо (Vulliaud) совершенно справедлив, хотя возможно излишне суров; по сути я сам написал приблизительно то же самое, но в более мягких выражениях. Я говорил об этой книге со многими из тех, кто читал её; их оценки совпадают с нашими и столь же скептичны. Мне пока не удалось прочесть новую книгу Вульо, посвящённую Песне Песней, вышедшую три-четыре месяца назад; кажется в ней меньше сомнительных и спорных моментов, чем в Каббале, но, как мне говорили многие, по-прежнему ещё достаточно.
Благодарю за присланный вами номер «Биликниса» (Bilychnis); я получил также посылку от Эволы с другими журналами, где опубликованы его статьи. Поскольку, уведомляя его о её получении, я указал ему, что у меня возникло довольно много замечаний по поводу его точки зрения, которая мне показалась излишне философской, он написал мне довольно длинное и путаное письмо, в котором он утверждает, что использует философскую форму только как простое средство выражения, не затрагивающее саму его доктрину. Я этому ничуть не верю, и продолжаю настаивать на том, что его взгляды слишком отдают философией, особенно немецкой философией. В статье, опубликованной журналом «Ультра» («Ultra»), в одном месте он ссылается на меня, а именно на мою книгу «Восток и Запад», и то, что он пишет, доказывает как мало он понял в ней; он даже доходит до того, что называет меня «рационалистом», что более чем смехотворно (не говоря уже о том, что дело касается книги, в которой я недвусмысленно доказываю ложность рационализма!) и ясно показывает, что он принадлежит к тем, кто не может избавиться от философских ярлыков и чувствует потребность в их применении кстати и некстати. Он сообщил мне о своем намерении написать статью о «Человеке и его становлении»; я спрашиваю себя, что из этого может получится; что ж, скоро увидим.
Дабы покончить с Эволой, должен вам сказать, что он обиделся на критические замечания, сделанные ему Регини, хотя тот выражался очень сдержанно. Он, должно быть, довольно тщеславен и не желает слышать ничего, кроме похвал; впрочем он ещё молод. Вульо не имеет такого оправдания, но почти так же обидчив; похоже, он тоже остался недоволен моей статьёй; он воображает, что лишь он один знает Каббалу и может говорить о ней. Есть основания опасаться, что Эвола скоро будет так же относится к тантризму, для занятий которым, однако, ему не хватает подготовки; он смотрит на всё через призму своей философии, что и становится причиной некоторых искажений на немецкий манер; подлинная концепция Шакти — это нечто совершенно иное, нежели «волюнтаризм».
