Кара хлопала лапкой по поверхности воды, все еще дуясь на недавнюю чересчур энергичную помывку.
— Слушай, а ты, когда станешь женой императора, меня тоже возьмешь во дворец? — Птичка вскочила и начала ходить по краю ванны, воодушевляясь какой-то новой идеей.
— Угу, как только, так сразу, — пробурчала я, намыливая голову.
Так ведь там я буду самым главным другом императрицы… Ну точнее, пока просто принцессы. А это значит, что буду есть что хочу, купаться в роскоши и все такое? А? Иль!
На меня смотрели две черные пуговки глаз с такой надеждой и предвкушением праздника, что сказать «нет» было решительно невозможно. К счастью, мне в глаза как раз попал шампунь.
— Нет.
Личная трагедия вороны и ее красивый обморок. Я продолжала мыть глаза.
— За что? За что вы родили меня, мама?!
Я только хмыкнула, пытаясь прочесть надпись на этикетке шампуня. Что ж он так жжется-то?
— Нет, ну ты мне скажи, чего ты так сопротивляешься? Другие всю жизнь мечтают. А тебе прямо так на блюдечке с каемочкой империю предлагают и стабильную пенсию к старости.
— Слушай, тут написано, что это шампунь от блох.
— Чего? А ну дай сюда.
Мы с вороной углубились в изучение этикетки.
— Так, и впрямь от блох, а также от других паразитов. А что, есть подозрение?
Я вспыхнула и отняла у вороны бутылочку.
— Нет у меня блох! Просто попался под руку.
— На, держи этот.
Мне в руки сунули что-то пузатое и золотистое. Я снова начала изучать этикетку, выходило, что этот — для шелковистости и с эффектом завивки. Попробуем.
А Кара между тем продолжала:
— Ну ты подумай, как ты сейчас живешь? От получки до получки, причем чаще по шее, честно говоря, а там…
— Так. — Я подняла птичку на руки и уставилась ей прямо в глаза. Кара притихла, не понимая, что меня так задело. — Давай уточним раз и навсегда. Я — мутант. Не принцесса, не императрица и не кто-нибудь еще, а мутант! Им была, сколько себя помню, им и останусь. Но в отместку хочу и буду жить так, как хочется мне, буду делать то, что хочу сама, и ни один император мне не указ. Если ему нужна жена, пусть сам и ищет, а рассчитывать на то, что я, вся такая счастливая и сопливая, брошусь на его щуплую грудь, лобызая и сморкаясь в кофточку, лишь за то, что мне теперь будет где жить и что есть… Ну уж нет! Проживу и сама, без подачек.
— Слушай, — тихо сказала ворона.
— Ну чего тебе еще?
— А почему это у него грудь щуплая? Нет, ну я не знаю — не прижималась, но, по-моему, грудь у него вполне даже ничего. Накачанная.
